Я содрогаюсь, когда она это говорит. Организовать чужую свадьбу легче, но у меня все равно нет желания делать это еще раз.
– Что такое, солнышко? – спрашивает мать, что-то заметив.
Может быть, дело в шампанском, но я говорю правду:
– Организация свадеб – не совсем мое.
Ее реакция следует незамедлительно, и это именно то, что я ожидала: она бледнеет.
– Слушай, – торопливо говорю я, – это не из-за того, что я не могу с этим справиться или мне скучно. Но я должна заниматься чем-то важным. Чем-то, что дает миру больше, чем выбор цветовых схем.
Мама вздыхает, и этот звук режет слух. Я именно тот ребенок, для которого она копит вздохи.
– Но прошло три месяца с тех пор, как ты объявила, что это твое будущее.
– Четыре, – поправляю я, хотя это не поможет. – И я бы продолжила этим заниматься. Я хороший организатор праздников. Это не похоже на дизайн египетских украшений, мам! Но, когда болел Джейми, я все поняла. Понадобилась пара месяцев, чтобы все обдумать, но я наконец-то в себе разобралась.
Мама сует в рот печенье. Понимаю, что вывела ее из себя. Обычно она избегает белую муку и сахар.
– Так расскажи мне. – Она кивает, призывая с этим покончить.
– Я хочу пойти в медицинскую школу. Знаю, что будет сложно, но я очень хочу этим заняться.
Она жует. Сглатывает.
Она сует в рот еще одно печенье.
Ох.
Наконец она берет меня за руку.
– Учиться в медшколе дорого, солнышко. И сложно. Если ты начнешь, то должна закончить.
– Закончу, – настаиваю я. – Уже подала заявки в четыре школы.
У нее расширяются глаза.
– Это много.
– Они, эм, дорогие, как ты и сказала. И там большой конкурс. Но я справлюсь. У меня «четыре» по органической химии. Для них это важно. Я достаточно умна, чтобы поступить.
– Я никогда в этом не сомневалась. – Она гладит меня по запястью. – Ты можешь справиться со всем, за что возьмешься. Но вот со старательностью проблемы: ты сдаешься, когда становится сложно.
Мне требуется вся сила воли, чтобы не начать спорить. Это не совсем правда, но так меня видит семья.
– Я хочу быть медсестрой, мама. Как сестра Берта. – Она ухаживала за Джейми, когда он лежал с пневмонией в больнице в Торонто. Мы с матерью ее боготворили. – Я всегда говорила, что хочу заниматься чем-то связанным с искусством, но ошибалась. Есть много способов привносить в мир красоту. Я хочу помогать людям, которые больны и напуганы. Это самое лучшее, что я могу сделать со своей жизнью.
Выражение на лице матери говорит, что я на верном пути. Она смотрит на меня так же, как на Тамми, словно я стою ее усилий.
– Сколько стоит учеба в медшколе? – мягко спрашивает она.
– Ну… – Я прочищаю горло. – Калифорнийский университет в Сан-Франциско, к сожалению, самый дорогой. Первый год стоит пятьдесят пять тысяч.
– Пятьдесят… – Мама издает такой звук, точно задыхается. – Солнышко, у нас нет таких денег.
Я уменьшаюсь в размере, когда это слышу. Конечно, это сумасшедшая сумма денег. Ни у кого в семье нет машины, которая столько стоит. Но в голове возникает вопрос: была бы реакция менее бурной, если бы то же самое нужно было другому ее ребенку?
– Это… я… – Мое достоинство сегодня принимает удары со всех сторон. – Я найду способ. – Это делает меня похожей на капризного ребенка, но я серьезно. Даже если родители не помогут, должен быть какой-то выход.
– Наверняка есть другие программы. – говорит мама, отходя от шока. – Дешевле. Я помогу тебе с поиском.
– Ладно, – медленно соглашаюсь я. Но я уже искала. Магистерские программы дорогие. А я все хочу сделать правильно. – Есть кредиты.
Она морщится. Мать не верит, что я доведу дело до конца.
– Мы что-нибудь придумаем.
– Нет, я со всем разберусь. Я должна все сделать сама. – Я не могу продолжать бегать к мамочке за финансированием всех моих начинаний. Не в этот раз. Знаю, что с советами Дайсона я смогу с этим справиться. И быть независимой – единственный способ показать матери, что я серьезна.
– Джесс?
Я поднимаю взгляд и встречаюсь глазами с самым несерьезным человеком на Земле. А затем дрожу, потому что Блейк Райли в этом костюме слишком привлекателен. Его широкие плечи – выступ, на котором девушка может удобно расположить голову. На его гладком лбу лежит прядь непослушных волос.
Мужчина привлекателен, но мне совершенно не подходит. Он большой игривый парень. А в следующем году мне будет не до игр: жизнь будет крутиться вокруг достижения целей.
– Ты готова вернуться в свою квартиру? – Он смотрит с широкой ухмылкой, которая совсем не невинна.
– Давай я дам тебе ключ, – наконец, принимаю решение я. – Вот. – Я хватаю со стола клатч. Мой ключ от дома расположен на отдельном кольце, требуется несколько лишних секунд, чтобы его снять. – Будь как дома, – твердо говорю я. – Приеду попозже.
Он склоняет голову набок.
– Уверена? Я могу тебе помочь?
– Спасибо, все под контролем.
Он подбрасывает ключ в воздух.
– Ладно. Я оставлю свет включенным. Спокойной ночи, Синди. Клевая вечеринка.
Моя мать широко улыбается, обнимает его и желает спокойной ночи.
Когда он уходит, я не смотрю ему вслед. Позже я буду настаивать, чтобы переночевать у родителей. Так удобнее завтра утром проводить Джейми и Уэса в аэропорт.
Блейк проведет ночь в моей кровати. Но меня там не будет.
Порывы высказаться
Блейк
Я вваливаюсь в раздевалку после тренировки, возбужденный до предела. Сегодня мы отожгли. Все отлично сработались. Катались как чемпионы. Даже тренер под конец стал улыбаться, а этот чувак всегда хмурый.
Мы выиграем чемпионат в этом сезоне. Помяните мое слово. Черт, мы могли бы это сделать и в прошлом году, если бы нам не помешали травмы во время первой серии плей-оффа. Я никогда раньше не побеждал в чемпионате. Интересно, такой ли тяжелый кубок, какой он на вид? Форсберг победил однажды с Чикаго несколько сезонов назад. Говорит, что трофей весит тонну, но, мне кажется, он просто смеется.
У соседнего шкафчика Уэсли стягивает с себя потные джерси и наколенники и валится на скамейку в одних хоккейных шортах. Его грудь блестит от пота, а в волосах полный беспорядок. Он проводит по ним левой рукой, и я хохочу, когда замечаю его безымянный палец.
– Чувак, когда ты это сделал? – Я хватаю его ладонь, где теперь у него свадебное кольцо-тату.
– Ай, – восклицает он, отталкивая мою руку. – Оно еще болит, придурок. Я сделал это вчера вечером.
