И вот так просто у меня внутри все рушится.
Тело продолжает двигаться по инерции. Я беру ее руку и мягко сжимаю. Называю по имени, смотрю в глаза и говорю, что буду думать о ней. Затем беру сумку с пластилином и выхожу за дверь.
В коридоре уже собралась половина студентов. Они склонились над планшетами, записывая наблюдения. Когда я встаю рядом с Вайолет, она указывает «кровоподтеки с внутренней стороны руки».
Она замечает, что я смотрю через плечо, и вскидывает голову, прижимая планшет к груди.
– Какого черта? Ты что, списываешь?
Конечно, нет. Но только сейчас я вспомнила, что должна была провести наблюдения.
Я облажалась. Опять.
Осознание этого – вторая бомба, взрывающаяся в моей груди. И хотя сестра Хэйли еще не вышла, я поворачиваюсь и иду по коридору, направляясь к лифтам.
– Куда ты пошла? – зовет меня Вайолет. – Занятие еще не закончилось.
Я даже не оборачиваюсь. Не могу, потому что по лицу бегут слезы.
Заходя в лифт, я не могу вспомнить, почему вообще захотела этим заниматься. Мало того, что в медшколе сложно, так еще и после ее окончания меня ждут печальные вещи. Все, кого я оставила в отделении, подготовлены лучше меня. Никто из них не сбегает отсюда.
Не изменяя привычке, я еду на метро к брату. Это мое убежище. Когда самодовольство Вайолет меня доводит, я прячусь в квартире на побережье.
В поезде я открываю перед лицом учебник и прячусь за ним, пока слезы не перестают течь.
Бедный ребенок, вяжущий братику шапку в октябре на случай, если она не доживет до декабря.
Почему?
Капризы можно понять
Джесс
Джейми еще не вернулся с работы. Я захожу в квартиру с помощью запасного ключа, который он мне дал. Он написал, что я могу начать готовить ужин, если хочется. Хотя я не горю желанием, все равно это делаю. Они с Уэсом любезно позволяют приходить к ним через день и есть их еду, так что я могла бы тоже внести посильный вклад.
Жить без денег хреново. Мой банковский счет похож на фильм ужасов: я не могу без крика смотреть на баланс. Студенческие кредиты, которые я взяла, позволяют тратить определенную сумму денег, но я очень экономно расходую эти средства, покупая только самое необходимое.
В колледже у меня была подруга. У нее осталась от кредита куча денег (потому что ей было лень покупать учебники), и она тратила их на маникюр и парикмахерские. Мы все не переставали ей говорить, что деньги нужно будет когда-то вернуть. Но она не слушала, а теперь расплачивается за это абсолютно сумасшедшими процентами. Я же буду подходить к этому с умом. Не бывает халявы. Все лишнее я оставляю на сберегательном счету и использую, чтобы платить этим банковским акулам.
Хотя, наверное, если бы время от времени покупала еду для Джейми и Уэса, я не была бы такой обжирающей их сволочью.
Я режу зеленый перец, когда распахивается входная дверь.
– Я здесь! – приветливо кричу я. – Как насчет фахитос?
– Фахитос – это офигенно!
Я замираю, не опустив нож. Это голос не Джейми. И не Уэса. Не-а, это…
– Малышка Джей! – Блейк, входящий на кухню, явно рад меня видеть.
– Привет, – говорю я, надеясь, что на моем лице незаметно нежелание с ним общаться. Не знаю, насколько я в состоянии справиться с энергией этого человека сейчас, когда подавлена.
За последний месяц я виделась с этим мужчиной чересчур часто. Неизбежно, учитывая, что я стала постоянно здесь прятаться от невыносимой соседки. А Блейк чуть ли не живет в этой квартире (не знаю, как Уэс с братом его не убили), поэтому мы вчетвером часто проводим время вместе. Как ни странно, он ни разу ко мне не подкатывал. Похоже, он говорил серьезно, что будет ждать первого шага с моей стороны. Или, может быть, это из-за того, что Джейми и Уэс всегда рядом.
– Ты сейчас такая горячая, что хочется трахнуть.
Этот олух не посмел бы сказать такое перед моими родными.
– Тебе надо поработать над навыками ведения беседы, – говорю я ему.
– Не-а, я прекрасно веду разговоры.
Он подходит к столу и прислоняется к нему бедром. Даже ссутулившись, он все равно нависает надо мной. Я не могу не смотреть, как низко его треники висят на бедрах, и не любоваться каждым бугорком пресса на его груди под выцветшей серой футболкой.
– И я серьезно, – добавляет он. – Ты очень возбуждаешь. Может, вернемся к нашему креслу?
Я не могу сдержать смешок, и его зеленые глаза загораются.
– Смех? О да, сегодня у меня точно что-то будет.
Я возвращаюсь к нарезке.
– С прискорбием сообщаю, что нет. Я пришла сюда, просто чтобы поесть.
– Я тоже. Люблю есть. Я ненасытный, Джесси.
Вновь хихикаю.
– Ничегошеньки себе! Опять смех? Я сегодня в ударе.
Он ведет себя так по-дурацки, что невозможно не улыбнуться. Но моего хорошего чувства юмора надолго не хватает. Я порезала достаточно перца, и теперь пора заняться луком. Но вызванные им фальшивые слезы сбивают с толку расстроенный разум, и вот я уже моргаю, чтобы сдержать настоящие.
– Я пропустила занятие, – выпаливаю я.
– Неожиданная смена темы, – замечает Блейк.
Я моргаю быстрее.
– Ну, я не полностью пропустила. Просто раньше ушла. – До того, как сестра Хэйли успела отчитать меня за ошибку перед всеми сокурсниками.
– Ясно… Надо позвонить копам и сдать тебя?
Подавляя вздох, я кладу нож и смотрю в его озадаченные глаза.
– Я не наблюдала.
– Хоспади. Ты всегда говоришь загадками?
Я быстро все объясняю.
– Мы были в отделении детской онкологии.
– Ой.
– Именно. И мы должны были сесть рядом с одним из пациентов и пообщаться с ним, но при этом наблюдая, понимаешь? Искать симптомы. – Я все-таки вздыхаю. – С первым я справилась отлично, но полностью облажалась с наблюдением. Я ничего не записала. Потом мы должны были сообщить сестре Хэйли о выводах, но… я свалила. Было стыдно, чувствовала себя идиоткой.
Я не отрываю взгляд от разделочной доски. Поверить не могу, что изливаю душу этому человеку.
На щеку ложится теплая ладонь, и я дергаюсь от удивления. Я поднимаю голову и вижу направленный на меня мрачный взгляд Блейка.
– Ты не идиотка, Джесс, – тихо говорит он. – Ты одна из самых умных девушек, которых я только знаю.
– Ага, я такая умная, что потратила двадцать минут на обучение вязанию, вместо того чтобы делать работу, которую должна.
– Какой она была?
