– Что за нелепый штраф был в третьем периоде, – жалуется она. – Уэсли не делал подножки тому придурку!
Вообще-то он, можно сказать, сделал, но мне нравится видеть, что Хейли так предана команде. В ее глазах мы никогда не поступим неправильно. Хотя, технически, именно так мы и поступили, раз проиграли «Филадельфии Флайерз». Из-за того, что Уэс сел на скамью, та команда играла в большинстве и забила гол, что и решило исход игры в их пользу.
– Всех не победишь, – говорю я, к своему удивлению, потому что я, черт подери, ненавижу проигрывать. Но, мне кажется, Хейли ненавидит это еще больше. Боженьки, отношения, в которых я могу трезво рассуждать о хоккее? Кто бы мог такое вообразить?
«Не отношения», – напоминаю я себе. Мы просто встречаемся и хорошо проводим время, но я не представляю в нашем будущем обручальных колец и свадебных тортов. Я уже ступал на эту дорогу, и она оказалась тупиковой.
Мы так и болтаем о хоккее, пока я ем. И с ней это всегда так просто. Но я не могу перестать думать, что теперь наши отношения должны поменяться. Что теперь я должен быть осторожен, потому что иначе я могу ее расстроить.
И этого я точно не хочу.
Она быстро моет посуду, а я пока иду рассматривать квартиру, чтоб лучше понять женщину, которая здесь живет. На стенах нет никаких картин. Мебель простая и даже немного скучная.
– Так это и есть все вещи, которые ты купила со своим муженьком? – кричу я ей в кухню.
Хейли выглядывает и хмурится, следуя за моим взглядом к угловатому бежевому дивану.
– Да, – сознается она. – Джекс не любит пестрых вещей. Ему больше нравятся нейтральные цвета и четкие линии.
И он тем не менее женился на женщине с серьгой в ухе и татуировками. Любопытно. Интересно, они сошлись с Хейли, потому что внутри старик Джек тоже сорвиголова или просто потому, что они так давно знакомы. Ведь они дружат с детства, и у нее наверняка не было пирсинга и рисунков на теле в шестилетнем возрасте.
Может, он развелся с Хейли, потому что она стала ему неудобна?
Боже. Откуда вообще все эти вопросы? Обычно меня не интересуют прошлые отношения людей. Но я увидел, какой Джексон сухарь, и теперь не могу понять, почему Хейли вышла замуж за такого, как он.
– Наверное, мне стоит от него избавиться, м? – Она тяжело вздыхает. – Но покупать новую мебель на всю квартиру так дорого.
– Понимаю. Я видел выписку по кредитной карте после твоих загулов по магазинам, – подшучиваю я.
Она надувает губы и смотрит на прямоугольный кофейный столик. Он такой же чинный и безличный, как и все в ее гостиной.
– Нам стоило пойти к тебе, – говорит она.
Может быть, я сейчас не единственный, кому неловко.
– Почему? Потому что ты покупала эту мебель с бывшим? – Я обвожу квартиру рукой. – Мне это не важно.
– Но мне все-таки важно, – признается она, и я вижу тревогу в ее глазах. – Странно, что в квартире мужчина, и это не Джексон. Понимаешь, я хочу попросить тебя присесть, но я смотрю на диван и вижу Джекса.
Я вздергиваю бровь.
– Вы двое часто баловались на этом диване?
Ее щеки покрываются розовыми пятнами.
– Нет. Мы делали это только… эм… в спальне. И я потом и правда купила новую кровать, – тут же заверяет меня она. – Это единственная вещь, которую я не смогла оставить.
– Ладно, так, если вы ограничивались одной спальней, что ты видишь, когда смотришь на диван?
– Джексона с книгой в руках, – угрюмо говорит она. Потом она показывает на барную стойку. – Там я вижу его с утренней газетой. – Потом она указывает на дверь на балкон. – А там он читает наши квартальные отчеты.
– Твой бывший много читал. – Я всячески стараюсь сдерживать смех. Вообще-то, в этом нет ничего забавного, потому что Хейли выглядит такой растерянной. Но это просто смехотворно – Джексон Эмери был женат на Хейли! Но он только и делал, что читал.
Я делаю глубокий вдох и расслабляюсь.
– Красотка. Иди ко мне, – я подзываю ее пальцем.
Она делает шаг навстречу, и я притягиваю ее к себе, чтобы обнять. И я шепчу ей на ушко:
– Как твой муж вообще мог держать в руках какую-то книгу или газету, если в его руках могла быть ты? Я этого просто не понимаю.
Она поднимает глаза, и я вижу, как она ранима.
– Давай создавать новые воспоминания. Чтобы заглушить старые, – поясняю я. – И кстати… – Я не теряю времени и кладу руки на ее узкие бедра и подвигаюсь назад, к кухонной панели. Она не успевает моргнуть, а я уже сажаю ее на высокий стул.
– Что ты… делаешь? – вопит она, когда я опускаюсь перед ней на колени.
Я улыбаюсь ей и снова чувствую прилив радости, потому что понимаю ее. Правда, понимаю.
– Ты сказала, что смотришь на кухню и видишь, как твой муж читает газету, так? Ну вот, скоро ты будешь помнить это.
Я так быстро стягиваю с Красотки спортивные лосины и трусики-бикини, что она брызгает слюной от смеха. Но смех быстро проходит, и в ее глазах появляется отблеск паники, когда она понимает, что наполовину раздета. Она пытается сжать ноги, но я цыкаю на нее и сам кладу ей руки на бедра.
– Нет уж, крошка. Открой.
– Мэтт… – Ее голос звучит немного угрожающе. – Это…
– Возбуждает? – подсказываю я. Я теряю голос, когда вижу идеальную вульву в дюймах от своего рта. – Ты права. Это возбуждает.
И сразу, без лишних слов, я приближаюсь губами к ее блаженству и медленным, долгим движением облизываю ее, и мы оба сладко постанываем.
– Мне нравится твой вкус, – шепчу я прямо в ее влажную сердцевину.
– Мммммрр, – только и отвечает она.
Я подсматриваю за ней: ее закрытые веки трепещут, а губы приоткрыты в ожидании. О да, черт возьми. Нет ничего сексуальнее, чем разгоряченная женщина.
Мой язык тянется к ней, чтобы еще раз лизнуть. Красотка вздрагивает в ответ. Я даже не обращаю внимания на твердую плитку под коленями – хотя мои колени болят после игры. Моя задача сейчас – сделать все для Красотки. Я нежно-нежно целую ее клитор и сам наслаждаюсь ее дыханием, ее требовательными пальцами, когда она запускает их мне в волосы и пытается удержать меня на месте.
– Мэтт, – умоляет она, когда я отказываюсь делать то, чего она хочет, и начинаю лизать ее ближе к бедрам.
– Всему свое время, – шепчу я. – Мы здесь создаем воспоминания.
От ее приглушенного смеха в комнате становится жарче.
– Ты сводишь меня с ума. То, что ты делаешь.
Это я и хотел услышать. И я продолжаю, продолжаю заводить ее сильнее и сильнее своими поцелуями вокруг, но не туда, посасываниями там, где она их ждет, и резкими перемещениями к другим прелестным частям ее тела. Теперь я ввожу палец в ее тугое влагалище и понимаю, что весь вспотел от желания и почти страдаю от эрекции. И я рад, что искушал ее медленно, потому что, когда Хейли кончает, ее оргазм длится чертову вечность.
