Между тем стрелять стали чаще, но, скорее всего, это не нападающие постарались, а поднажали люди полковника. Ассасины же, оказавшиеся вдруг в меньшинстве, огрызнулись пару раз – в том числе и из пистолета-пулемета – и поспешно ретировались все на том же темном фургоне без надписей. Все про все от первого выстрела до последнего заняло меньше пяти минут, но Лизе и этого хватило.
«Вот же непруха! Не успела сходить на ту сторону, а меня уже на этой едва не подстрелили!»
Полежав для приличия еще пару минут на влажной к ночи траве, Лиза сначала села, прикрытая скамейкой со стороны улицы, а чуть позже и встала во весь рост: стрелять перестали, набежала охрана, и стоять стало безопасно. Она осмотрелась, увидела снующих тут и там вооруженных людей и идущую к ней Марию, в руке которой был по-прежнему зажат автоматический пистолет, вздохнула, отметив мысленно, что на этот раз не успела даже достать оружия, и потянула из кармана свой походный кожаный портсигар.
«Это дело стоит перекурить…» – она успела пропотеть, как младший чин на аврале, да и нервы начали отходить. Так что, когда подошла Мария, просто молча кивнула, и все.
– Ну, ничего себе! – Мария убрала пистолет в кобуру и тоже закурила. – Просто Дикий Запад какой-то, а не Рейнский Конвент! Кто это был? – спросила через минуту, выпустив изо рта вместе со словами облачко сизого дыма.
– А черт его знает! – голос не дрожал, даже не охрип, и тем не менее…
– И догадок никаких?
– Я на вскидку могу назвать не менее трех кандидатов, а потом выяснится, что это был кто-то четвертый, – пожала плечами Лиза.
И в самом деле, иди знай, кому вдруг так остро потребовалось прекратить Лизино приключение? Заинтересованных лиц было слишком много, хотя и не у всех имелись столь впечатляющие оперативные возможности. Это ведь совсем непросто проследить человека, намерений которого ты заранее не знаешь. Однако организовать покушение за полтора десятка часов – и это максимум, – вообще маловероятно. Но, как оказалось, ничего невозможного в этом нет. Если сильно захотеть, можно и успеть. И проследили, и организовали, хотя вряд ли могли знать заранее, куда направляется Лиза, и в Майнце должны были действовать быстро и слаженно, чтобы успеть подготовить покушение.
«Похоже, они за мной следили! Иначе как они сейчас оказались на набережной?»
Однако настолько плотная слежка требует немалых ресурсов. Одних оперативников сколько потребуется!
«Замыкаешься следить!»
– Слава богу, вы целы!
Лиза обернулась на голос и обнаружила полковника Штоберля, подходящего к ним со стороны моста.
– А уж я как рада! – невесело усмехнулась Лиза. – Есть предположение, кто это мог быть?
– Нет! Но мы их найдем! – пообещал полковник.
– Да уж постарайтесь! – Лиза бросила взгляд на мост и снова посмотрела на Штоберля. На ту сторону мы сегодня не пойдем. Надеюсь, вы понимаете.
– Естественно, – кивнул немец. – Скажу вам больше, Лиза, я буду настаивать, чтобы вы покинули Майнц так скоро, как сможете. А сможете вы, уж я постараюсь, улететь отсюда сегодня же ночью.
– Серьезно? – Лизу, честно сказать, такая заботливость по-хорошему удивила.
– А как же иначе! – прищурился Штоберль. – Я, если предлагаю кому-нибудь дружбу, то не за тем, чтобы затем скоропалительно хоронить!
– Тогда каковы наши планы?
– Есть у меня тут в городе один знакомец… – полковник задумчиво поднял взгляд к темному небу и неопределенно покрутил в воздухе рукой. – В общем, я думаю, что смогу организовать вам вылет на частной яхте. Если поторопиться, покинете город еще до рассвета. Ну, а там как знаете. Скажете капитану, куда вам надо, и вперед. А я пока займусь разоблачением инкогнито наших ассасинов. Ну, никак не могли они возникнуть из ниоткуда и исчезнуть в никуда. Найдем сукиных детей и проясним. Так, кажется, говорят в Себерии? Проясним?
– Именно так, – подтвердила Лиза, соображая между тем, как лучше сбить преследователей со следа. – Прояснить!
«Летим в Кадис, – решила она. – Этого от нас точно никто не ждет. Там возьмем билеты на какой-нибудь лайнер и прямиком через океан. Надо только не забыть выдернуть из отеля друга Василия, и да… Это лучший вариант!»
3. Атлантика, где-то между Иберийским полуостровом и Новой Шотландией, пятое апреля 1933 года
«Пуля – дура, штык – молодец!»
Если подумать, идиотская максима, но пехтуре отчего-то нравится. Типа, что за удаль в оружейной пальбе, не говоря уже о пулеметах?! Ни героизма, ни благородства в них нет и не может быть по определению. То ли дело порвать на груди тельняшку: взять противника в штыки или саблями порубить! Вот где истинная доблесть!
Но как тогда быть с «великим уравнителем»? И куда отнести пилотов штурмовиков?
«Мы-то кто? – спросила себя Лиза. – К кому нас приравнять, грешных? К кавалерии с шашками наголо или к пехоте, идущей в штыки?»
Мысли двигались медленно, плавно, словно бы во сне. Без нервов и ажитации. Практически без эмоций. Однако вот в чем дело: за этим холодноватым, скованным первыми заморозками пейзажем мысленного пространства скрывался иной мир, иные обстоятельства, совсем другой человек. Все это мнимое спокойствие ее рассуждений являлось всего лишь привычной формой преодоления экзистенционального ужаса. Умение держать себя в руках и не показывать страха – временами даже перед самой собой – являлось всего лишь техническим приемом, необходимым для выживания. Страха не ведают лишь те, кто не способен увидеть последствия тех или иных событий. А события, произошедшие в Майнце, были, по сути, просты и незатейливы. Любой из выстрелов мог оказаться для Лизы последним. Любой, но в особенности тот первый, который ей удалось опередить всего лишь на одно краткое мгновение, уместившееся, кажется, между двумя ударами сердца.
Выстрел… И все, собственно. Закончилась бы жизнь Елизаветы Браге, а ведь Лиза только-только начала входить во вкус. Красиво жить не запретишь, особенно если возможности позволяют. И в этом смысле перед Лизой были открыты все пути. Все дороги, все стороны жизни: любовь и война, приключения на любой вкус и излишества везде, где существуют пределы, установленные природой, полом, традицией и даже законом. «Воровать – так миллион, иметь – так королеву», не так ли? Именно так, и ровно так Лиза, собственно, и жила здесь и сейчас, в этом мире и в этом теле.
Однако покушение в Майнце могло поставить на всем этом крест. Например, на любви к Рощину, за которого – чем дальше, тем больше – Лиза хотела выйти замуж. И не понарошку, а по-настоящему: в церкви, со всеми этими «венчается раба божья» и прочими милыми сердцу пережитками домостроя и клерикализма, с белым платьем, – хотя какой уж там флердоранж в ее-то возрасте, да во втором браке? – с тройкой (сани, тройка, бубенцы), с вальсом на паркете и танцами на снегу, – свадьба отчего-то представлялась зимним действом, – застольем и прочими глупостями, вроде медового месяца и поцелуя в губы под крики «горько, горько»!
