«Стыд-то какой! Ну, куда я со своим чухонским рылом в калашный-то ряд!»
Взялась командовать, изволь соответствовать! Но как будешь соответствовать, если не дотягиваешь даже до нижней планки потребного профессионализма? Не дотянулась. Не доросла.
Как удар под вздох всплыли в памяти слова адмирала Верникова: «Выне готовы быть командиром такой большой группировки, и звание адмирала вам пока не по плечу…» Обидно, но по существу верно. У Лизы ведь нет за душой практически ничего. Ни систематического образования, ни приобретенного за годы и годы опыта, ни полноценной дисциплины, без которой на таком посту никуда. В активе одна лишь храбрость, да и та, если по совести, не от большого ума. Да вот еще фанаберия. Пустое, ни на чем не основанное и неуместное высокомерие!
Ведь как все было! Лиза полагала, что молодость не порок, а отставание можно наверстать. Заменить опыт книжным знанием и великолепной – без похвальбы – интуицией. Компенсировать отсутствие систематического образования самостоятельной работой. Ну, она и трудилась. Как проклятая или около того. «Воздушная война» Корнбаха, «Атакующий флот» Анциферова, «Малая стратегия» Лупарева, «Основы оперативного искусства» Свонсона… Она прочла все эти книги и множество других. Работала над собой. Училась как проклятая. И все-таки ничего из этого ей сейчас не помогло. Она отдала управление эскадрой «правильному судоводителю» – опытному и образованному профессионалу, не вмешалась вовремя, ничего не предприняла, когда почувствовала, что складывающаяся ситуация далека от совершенства, и вот она расплата! Крах, поражение, позор!
Горькое чувство бессилия, охватившее Лизу, едва не увлекло ее в омут обыкновенной бабской истерики. Однако, на счастье, капитан Браге – не адмирал Браге, а именно капитан, поскольку в ее случае это не звание, а состояние души; так вот капитан Браге, как тут же выяснилось, не умеет проигрывать. Да и в панику не впадает никогда и ни за что. Даже намек на истерику оскорбил Лизу, как пощечина или «отеческий» шлепок по заднице. Гнев ударил навстречу неуместному и недостойному смятению и разом сжег и растерянность, и видимую беспомощность перед лицом неблагоприятных обстоятельств. Да, и сомнения в самой себе сгорели заодно со всем прочим мусором.
«Не хрен рефлексировать, когда земля под ногами горит!»
И тут выяснилось, что все про все – все ее душевные терзания, рефлексии и прочее интеллигентское дерьмо – заняло у Лизы не так уж много времени: несколько секунд, один или два удара сердца, а потом… Потом пришло просветление. С ней такое уже случалось – в Ярубе и над Виндавой, где-то еще, – но на этот раз Лиза буквально «взлетела», покинув свое физическое тело, все еще пребывающее в длинном мгновении так странно разрешившегося душевного кризиса, и увидела сразу всё: себя, замершую в адмиральском кресле, рубку и застывших в движении офицеров командного поста, авианосец и огромное внешнее пространство, в котором словно мухи в янтаре длили свой недвижный полет техасские и мексиканские корабли. Она видела их так, как если бы светило яркое солнце полудня, ощущала расстояния и скорости, воспринимала как данное относительные углы, векторы движения, моменты сил и множество других, разных и разнообразных факторов и подробностей. Все сразу, как единое целое, и в то же время каждую деталь этого невероятного батального полотна в отдельности.
Увидела, рассмотрела, прочувствовала, стремительно создавая в уме непротиворечивую модель реальности, в которой ей предстояло совершить маленькое военное чудо, и начала действовать даже раньше, чем истекло длинное мгновение между двумя ударами сердца.
– Принимаю командование! Аваст!
[26] Отмена предыдущих приказов! – сказано резко, де Бац от неожиданности даже вздрогнул. Он все еще не понимал, что только что проиграл сражение. Картина боя представлялась ему совсем не так, как видела ее Лиза. Она видела, он нет, вот в чем дело. Оттого и удивился. Другие офицеры тоже. Однако у военных свои правила: приказ начальника закон. А Fleet Commander
[27] здесь – Лиза, ей, стало быть, и решать.
– «Рио-Гранде» – бейдевинд
[28], курсовой угол двадцать градусов – зюйд-зюйд-вест, скорость шестьдесят узлов. Второй ударной группе срочный старт. Задача – перехват цели V9 – авианосца, идущего курсом норд-ост-тень-ост. Первой ударной группе ультимативный приказ на уничтожение цели V4 – авианосца на плаву. Крейсерам «Аламо» и «Тринити»… – Она отдавала приказы так, словно читала с листа. – «Бесстрашный» и «Безупречный» остаются прикрывать «Рио-Гранде», «Быстрый» и «Беспощадный» выдвигаются в сектор пять…
Читала с листа? Но так, собственно, все и обстояло, только вместо печатного текста перед Лизой находилась двухмерная карта тактического экрана и трехмерная модель оперативной обстановки, какой ее «видела» она сама. И план боя верстался на ходу – что отнюдь не означает поспешно, в смысле неряшливо – и так быстро, как только умела Елизавета Браге. А умела она действительно быстро. Не vivo, что по-итальянски означает «живо», a prestissimo, то есть в высшей степени быстро, очень быстро.
– «Колорадо», «Ред Ривер» и «Галвестон»…
Разумеется, офицеры, находившиеся сейчас на командном посту, знать этого не могли, и выполняли ее приказы лишь в силу воинской дисциплины, которая на Флоте даже круче, чем в сухопутных войсках. А она и там становой хребет армии. Командная цепочка, субординация, устав, наконец. От этого не убежишь, не скроешься, даже если очень этого захочешь.
И мостик, что называется, включился с полуоборота.
– «Лэйк Сальвадор» и «Мендикант»
[29]…
– Молот вызывает Наваху-7, подтвердите огневой контакт с противником!
– Лейтенант Трапед, сэр, вижу цель!.. Так точно, сэр, подтверждаю! Тяжелый крейсер типа «шевалье». Высота порядка…
– Вижу! Молодцом, лейтенант! Теперь уходи с дороги, открываю огонь главным калибром!
– «Аламо»! Первый приказывает, держать эшелон! С курса не сходить! Левее вас ведет огонь «Даллас».
– «Дэн Блокер», занять позицию в кильватере «Колорадо», «Копано Бэй», вы идете в двух милях впереди по правой скуле…
