Так Лиза и попала во Флоренцию. То есть сначала они поехали с Малин в Виченцу, там у девушки тоже имелись какие-то неотложные семейные дела, а потом уже – целым поездом, со слугами и охраной – во Флоренцию. Путь неблизкий, но в просторной карете с рессорами на цепях и с ночевками в приличных по местным понятиям гостиницах не так чтобы ужасно, хотя и не шибко хорошо. Все-таки даже по сравнению с тридцатыми годами двадцатого века средневековый быт не блистал. Убогий он был, этот их быт, чего уж там. Впрочем, кое-что Лизе здесь все-таки понравилось. Мясо здесь было вкусное, виноград и вино. Еще ей пришлись по душе странноватые и тяжеловатые, но не лишенные определенного очарования платья и виноградный самогон. Граппа была не марочная, не доросла еще до славы – не то что в Лизино время, если иметь в виду Себерию Елизаветы фон дер Браге, однако крепка и ароматна. Здесь ее пил один лишь плебс, но датчанке прощались и не такие выверты. Дикие люди эти северяне, хотя и не лишены обаяния. Таково было общественное мнение.
Поселились в каком-то палаццо, где все было отделано мрамором, но зато дуло из всех щелей. Впрочем, грех жаловаться: в городском просторном доме с кухней, садом и прочими излишествами жить было не в пример удобнее, чем в придорожных гостиницах. Лиза и не жаловалась, тем более что дареному коню в зубы не смотрят, не так ли? Положение ее при юной итальянской аристократке было весьма двусмысленно. Для подруги старовата, для приживалки слишком горда и независима. Возможно, конфидентка, компаньонка или что-нибудь еще в этом роде, но по факту жила Лиза за счет Малены. Ее, впрочем, никто в этом не упрекал и ни в чем не ограничивал, но бесконечно так продолжаться не могло, и Лиза потихоньку готовилась или покинуть этот мир, хотя ей пока не ясно было, куда отсюда податься, либо найти себе более надежное пристанище. А пока она учила языки и осваивала местную культуру: реверансы там всякие, работу с веером и прочие куртуазности. Навыки и знания, несомненно, в быту великосветской дамы необходимые, а спускаться ниже по ступеням социальной лестницы Лиза не собиралась. Рыцарь-то она рыцарь, но все-таки знатная датчанка, так что положение обязывало.
Между тем жизнь во Флоренции оказалась скучной до невозможности. Город был так себе и совсем не похож на ту Флоренцию, в которой Елизавета Браге познакомилась с Леонтием Тюрдеевым. Большинства зданий, формировавших центр города, еще не было, а те, что были, или находились в процессе постройки, или не походили сами на себя. Ни Микеланджело, ни Верроккьо еще не родились, точно так же как Леонардо да Винчи. Впрочем, в городе творили Мазаччо и Уччелло, и, разумеется, Лоренцо Гиберти, в мастерской которого Лизе посчастливилось побывать. А в остальном – скука. Сиди в палаццо и жди, когда Лоренцо Великолепный пригласит на прием. Спасибо еще, отпускали погулять по городу. Хоть и под охраной, но все-таки. Другое дело, что порядочной женщине в пятнадцатом веке и пойти-то, собственно, было некуда. Разве что в церковь, в гости – но у Мадалены во Флоренции знакомых не было, – или на рынок.
И вот как-то утром идут они с Малин по рынку, прицениваясь ко всяким глупостям, и вдруг за спиной Лизы кто-то спрашивает знакомым голосом и на невероятном здесь и сейчас языке:
– Ну что, покойная госпожа адмирал, как тебе жизнь после смерти?
Лиза медленно обернулась, хотя, видит бог, хотелось обернуться рывком, и встретила взгляд чудесных синих глаз.
– Здравствуй, Лиза! – улыбнулась ей Мария и протянула руки, чтобы обнять. – Не поверишь, мы с Уго уже полгода тебя разыскиваем. Где только ни были!
– Главное, что нашли! – Увидев Марию и Уго, услышав знакомый голос, Лиза почувствовала огромное облегчение. И дело не в том, что теперь все ее материальные проблемы, скорее всего, станут неактуальны, а в том, что эти двое – единственное, что осталось у Лизы от ее прежней жизни, от замечательной во всех отношениях жизни авиатора Елизаветы фон дер Браге.
