а) Авария на парковке. На прениях (10 января 1990 г.; Dibattim., с. 103) Марино, в целом подтверждая уже представленную на следствии версию, сказал:
Когда я выезжал с парковки, то случилась небольшая авария (повреждение крыла. – К.Г.), я столкнулся с другой машиной, которая, понятно, искала свободное парковочное место (она въезжала на парковку). Это меня слегка, так сказать, напугало, ведь я вел угнанную машину и, разумеется, не мог показать этому господину документы на автомобиль или задержаться для обсуждения поломки, поэтому я только взглядом дал ему понять, вот так… (я показал рукой этому господину, чтобы он дал чуть назад и, так сказать, освободил дорогу, я дал ему понять, что остановлюсь и покажу ему документы или что-то в этом роде). Этот господин немного отъехал, а я, как только дорога стала свободной, быстро поехал, так вот, к выезду с парковки (практически на дорогу, по которой можно было сразу уехать).
Согласно первым неофициальным данным следствия, просочившимся на страницы газет летом 1988 г., рассказ об аварии изображался как доказательство искренности признаний Марино. Только непосредственный участник преступления был способен точно описать событие, расплывчатые подробности которого за шестнадцать лет до этого оказались обнародованными в прессе так, будто они случились после – а не до – покушения. Марино рассказал на следствии, что тогда спорил с Пьетростефани об этих туманных деталях, появление которых он приписывал намеренному желанию полиции скрыть обстоятельства дела. На самом деле, на что обратил внимание во время прений (15 января 1990 г.; Dibattim., с. 285–286) адвокат Динойя, точные сведения об аварии приводились в газете «Стампа» и в двух других изданиях вместе с небольшими рисунками, объяснявшими динамику происшествия. Тот же Динойя заметил, что Джузеппе Музикко (человек, сидевший за рулем автомобиля «Симка-1000», в который врезался Марино) совершенно иначе описал инцидент, о чем он вновь рассказал на прениях (31 января 1990 г.; Dibattim., с. 921 и далее): «Я припарковал машину, – говорил он, – рядом с метро, но, когда выезжал, на пересечении путей мимо меня на большой скорости промчалась другая машина, задела меня и отбросила в сторону, больше я ее не видел; я остановился и больше ничего не видел»; о покушении, случившемся несколькими минутами ранее, ни слова. Он выезжал, а не заезжал. «Я уже встал на стоянку и собирался с нее выехать», – настаивал Музикко на дополнительном допросе перед инициированным председателем Минале осмотром места происшествия, единственным в течение всего процесса (28 февраля 1990 г.; Dibattim., с. 1961). Что же до краткого диалога с нарушителем, то, по версии Музикко, его вообще не было.
б) Хронология. Вот что делал Марино до убийства, согласно его собственным словам, сказанным в период следствия (Istrutt., с. 12–13) и затем местами скорректированным на прениях (10 января 1990 г.; Dibattim., с. 101 и далее; 15 января 1990 г.; Dibattim., с. 282 и далее). Около 8:00 он подошел к угнанному «ФИАТу-125», тогда как Бомпресси направился «в район, где жил» Калабрези. Оставалось еще много времени: Марино утверждал, что по договоренности ему «следовало оказаться у подъезда [Калабрези] в 8:40». Впрочем, соглашение, которым к тому же Марино в итоге пренебрег, не имело никакого значения. На прениях 8:40 превратились в «где-то без десяти девять, потому что именно тогда Калабрези обыкновенно выходил из дома (проще говоря, было около девяти часов)»
54.
Нельзя сказать, что Марино маниакально точен:
Мы условились, что я должен оказаться перед домом без двадцати девять или сразу после этого времени, как можно раньше. Поэтому не то чтобы речь шла о том, что я обязан [? отметка расшифровщика] быть там без двадцати или без пятнадцати девять или точно без десяти девять. Сразу после 8:40, в самое раннее в соответствии с моим собственным расчетом время, принимая во внимание пробки и наличие свободной парковки, мне следовало оказаться на месте. Вот, еще сообщаю, что так или иначе Энрико [т.е. Бомпресси], скажем так, должен был следовать за мной на машине и быть таким образом автоматически готовым действовать одновременно со мной. Я хочу еще сказать, что если бы комиссар Калабрези вышел до того, как мы оказались готовы, дело, несомненно, было бы отложено. Это не факт… То есть нельзя сказать, что я должен был быть там точно без двадцати девять, иначе все бы сорвалось. Мне следовало оказаться на месте без двадцати девять или чуть позже и быть готовым, именно потому, что Луиджи [неидентифицированный сообщник] сказал нам, что с этого момента Калабрези, по всей вероятности, и мог выйти из дома (Dibattim., с. 282).
Марино пошел в бар, находившийся в метро, где забыл фуражку, которую ему дал Луиджи для маскировки; он сел в «ФИАТ-125», ударил «Симку» Музикко и уехал на большой скорости. По свидетельству Музикко, авария произошла чуть позже девяти часов (за пять–десять минут до стрельбы, которая состоялась в 9:12–9:13: Dibattim., с. 923–924); согласно Марино, чуть позже 9:40, когда он собирался направиться к дому Калабрези (Dibattim., с. 282). Марино в течение неопределенного времени кружил по району; в какой-то момент он ехал по другой – четной – стороне улицы Керубини, однако не помнил, пересекал ли он для этого перекрестки со светофорами (Dibattim., с. 105–106); он остановился напротив овощного магазина, находившегося на расстоянии десяти метров от жилища Калабрези, и оставался там «более четверти часа» с включенным мотором, делая вид, будто читает газету; «у меня был пистолет, который я положил, скажем так, между ног» (Dibattim., с. 107). Рядом с домом Калабрези его ждал Бомпресси, который (как мы знаем опять же со слов Марино) уже более часа находился «поблизости»
55. Такая засада слишком уж выдает себя, кажется, что она скорее продиктована желанием обнаружить себя, нежели стремлением скрыть свои действия; и все же ни консьерж, ни продавец фруктов, ни работавшие рядом торговцы не помнят, что видели участников покушения. В итоге перед нами расхождение в двадцать минут, отделяющие время аварии согласно версиям событий Музикко и Марино, на котором председатель не останавливается, а к тому же и целый ряд других поистине невероятных фактов.
в) Задний ход. «Почти одновременно с выстрелами, задним ходом, с включенным заранее мотором, – пишет следственный судья Ломбарди в постановлении приговора (с. 265), – [Марино] отъехал на машине назад на расстояние около десяти метров, поравнявшись с домом № 6 по улице Керубини» для того, чтобы Бомпресси мог сесть в автомобиль. Судья комментировал: «Только будучи на месте, можно столь детально описывать расстояние… именно такова приблизительная дистанция, отделяющая овощной магазин от дома № 6 по улице Керубини». Да, вполне вероятно, что Марино в течение своей жизни бывал на улице Керубини, однако много раз им упомянутый задний ход ускользнул от всех очевидцев. В ответ на реплику председателя Минале, указавшего ему на это расхождение, Марино в ходе прений выдвинул следующее истолкование (10 января 1990 г.; Dibattim., с. 113, воспроизведенное в несколько ином виде на заседании 15 января 1990 г.; Dibattim., с. 311):
