– Утром, сударь, утром позовем. Сейчас уже все легли спать. – довольным голосом проговорил палач. – Недолго ты продержался, милок. Слабый. Никакого удовольствия от тебя нет. Эх и слабая молодежь пошла! – вздохнул он огорченно. – Вот раньше, бывало, хлещешь мужика и ночь, и день, и три, а он молчит, не сознается куда кошель дел. Вот люди были. Не люди – камни. До смерти его измордуешь, а он все врет, изворачивается. Мол там зарыл или тому передал…. Д-а-а… хорошие были времена… Не то что ныне. Сейчас и работы-то нормальной палачу нет. Ну, порадуй меня, я десть раз тебя, милок, кнутом хлыстану, а ты молчи. Тогда, может, и бить перестану. И сильно бить не буду, так для острастки только.
Палач поднял хлыст, щелкнул по воздуху, отчего Уильям вздрогнул всем телом. А плачь следующим коротким взмахом нанес удар. Уильям сдержался, не застонал. Но на третьем ударе не выдержал и закричал:
– Бо-ольно! А-А! – Он кричал, а палач бил и осуждающе качал головой.
– Слабый ты. Ох слабый. Бью-то слегка, не калеча. Чего орешь, мил человек?
Избив Уильяма, палач ушел. Но пришел его помощник. Молодой парнишка. Конопатый и курносый. Зло зыркнул на пленника и потер руки. Он бил его кулаками. Иногда сжимал руками чресла. И тогда глаза сыщика лезли на лоб и он тонко визжал.
– Ты визжишь как поросенок, – глупо скалился парнишка и сжимал руку сильнее. Уильям шире открывал заплывшие в синяках глаза и кричал громче. А парень смеялся еще более звонче и заразительнее. – Когда тебя посадят в камеру, я буду приходить к тебе ночью и ты будешь услаждать меня как баба. Хочешь этого? Вижу, хочешь, даже визжишь как баба…
Муки были нескончаемые. Уильям немного отдыхал и снова приходили его мучители. Голос сыщика сорвался. Он лишь хрипел и лил слезы. Он хотел умереть, но смерть покинула на этот раз подземелье и здесь властвовала госпожа боль. Она приходила вместе с ненавистными плачами. Он устал. Устал испытывать боль, устал думать, устал жить в бесконечных муках. Он желал смерти. Быстрой и окончательной.
Утром пришел риньер Оробат. Участливо посмотрел на пленника.
– Мне сказали, вы готовы говорить, – произнес он. – Давайте кратко и по существу.
Уильям попытался что-то сказать, но из горла полезли лишь хриплые звуки.
Оробат скривился.
– Позовите ведунью, – распорядился он. Сам сел на стул и стал ждать. На привязанного к потолку сыщика он не обращал внимания. Сидел и, уставившись на свои руки, ногтем одной руки чистил грязь из под ногтей другой.
Пришла вызванная старуха, глянула на пленника и сплюнула.
– Зачем звали, оглашенные? Кончайте его и дело с концом.
– Нельзя, – спокойно отозвался Оробат. – Нужно, чтобы смог говорить.
– Всего лишь? – пренебрежительно произнесла ведьма.
– Да, всего лишь.
– На, дай выпить ему, – старуха из глубины своего тряпья достала флакон с жидкостью. Сунула его в руку Оробату и зашаркала по полу вон из пыточной.
Оробат отдал флакон палачу.
– Пусть выпьет, – распорядился он. Подождав когда тот вольет содержимое в рот пленнику, молча, с вопросом в глазах посмотрел на Уильяма.
Уильям почувствовал как сухость отступает и он может говорить. Понимая, что предает человека, но не в силах больше страдать от пыток, он все же стал говорить:
– Свирт нанял меня для слежения за двумя южанами парнем и девушкой, что хотели его отравить. Я выследил их но они это сразу поняли и устроили ловушку мне. Я сумел уйти от них, но при этом ранил девушку. Они оба скрылись на городском кладбище в катакомбах под городом. Свирт об этом узнал и отправился за ними, вместе со мной и двумя шуанями. Он был уверен, что схватит их живыми… Честно признаться, я не понимаю на чем основывалась это уверенность. Но… Кхе, кхе. – Уильям откашлялся. – Дайте попить. горло пересохло.
Оробат кивком головы дал команду палачу. Тот из ведра набрал кружку и поднес к губам пленника. Уильям стал жадно пить и кривиться.
– Что, сударь, вода горька? – полюбопытствовал палач. Он убрал кружку.
– Нет, зубам больно… – глотая слюну, отозвался Уильям.
– Что дальше было? – поторопил его Оробат.
– Она, эта уверенность, заразила и меня. – На опухших разбитых в кровь губах сыщика, появилось подобие усмешки. – Там такая война началась с применением магии…. Огонь… ожившие мертвецы… Я спрятался в одном из гробов. А одного шуаня и Свирта убили. Вернее Свирта почти убили. А девушка и парень попытались скрыться… Но их убили на выходе… Молодой маг случайно забредший, посмотреть склепы… Маг прибежал на мои крики, когда меня хотел сожрать мертвяк, на котором я лежал в гробу. Упокоил мертвецов и помог Свирту. Но тому уже ничего помочь не могло он полностью обгорел. Свирт, узнав что маг убил южан, умирая в катакомбах кладбища, передал долг этому молодому магу… Этот маг ехал служить в Хволь, на границу. Зовут мага мессир Артам.
Меня на следующий день утром после побоища в катакомбах, забрали из дома жандармы и хотели повесить за убийство Свирта. Этот маг пришел в тюрьму и освободил меня. Затем возложил долг дорасследовать убийства претендентов на трон… Я не мог отказаться… Это все…
– Интересно… – искренне удивившись, произнес Оробат. – А почему Свирт передал долг магу, а не вам.
– Я уже объяснил, что прятался от мертвецов, а маг убил тех двух человек, за которыми в катакомбах охотился Свирт. Двух южан. Парня и девушку.
– Молодой маг смог убить мастера меча и волшебницу второго круга? – задумчиво произнес Оробат. – Не верится. Он что такой сильный маг? Расскажи мне, как он убил их.
– Он их прирезал… Простым ножом… Я видел раны. Очень ловкий… Мужчине перерезал горло, а девушку убил ударом в сердце…
– Как выглядит этот ловкий маг?
– Он по виду… ну такой… кажется очень простым и глуповатым… глаза наивные. Посмотришь и подумаешь, что он недотепа. А на самом деле очень решительный и… умный.
– Он не один?
– Один.
– Даже так. Удивительно, но ты не врешь Уильям! Пытать мы тебя пока не будем. Поживешь еще. А мы поищем этого простодушного мага.
– В камеру его! – приказал он палачу. – Кормить, поить. Подлечить. Чтобы не сдох.
– Да что там лечить, ваша милость. – отозвался палач. – Можно сказать почти не били. Все само заживет… до плахи.
– Ну смотри! – пригрозил Оробат. – С тебя спрошу.
– Само собой, – спокойно отозвался палач.
Уильяма бросили на гнилую солому в темной маленькой камере. Он упал на холодный сырой пол и забылся в полуобмороке. Но даже просто лежание на полу было для него неслыханным наслаждением. Он отдыхал от пыток и изуверской речи плача. Силы почти оставили его. Ему хотелось забыться и умереть. Совесть его не мучила. Кто ему этот маг, что заставил его проводить расследование? Чужой человек, которого он однажды, в несчастный свой день, встретил на своем пути. Уж лучше бы его повесили, чем так мучится.
