Так продолжалось минут пять. Потом тудун снизошёл: глянул на делегацию, буркнув: «Говорите».
– Скажи ему: мы помогли отстоять город Самкерц от посягательств роман, и за это булхаци Песах дал нам подорожную, освобождающую от любых налогов! – рявкнул Харальд.
Сергей перевёл. Добавив от себя к имени Песаха пакет эпитетов «боголюбивый, праведный, доверенный друг великого благословенного Богом хакана, да живёт тот вечно».
Тудун поморщился. То ли от рыка Харальда, то ли от упоминания Песаха. Отпил, скушал виноградину. Потом негромко спросил у Сергея:
– Эти воины – вожди русов или их представители? Обладают ли они властью принимать решения?
– Обладают, благочестивый, – улыбнувшись как можно подобострастнее, подтвердил Сергей.
– Хорошо, – одобрил тудун и произнёс уже с другой, сердитой интонацией, кивнув на мытаря:
– Этот человек сказал, что вы готовы заплатить десятую часть от стоимости того, что везёте. Так?
Мытарь закивал.
– Он нас не так понял, – ответил уже Рёрех, выслушав перевод. – Мы не собирались платить.
– А я думаю, вы меня обманули, – тудун привстал на ложе и сделал грозное лицо. – За обманом следует наказание. Я здесь – рука и голос благословеннейшего хакана Беньяху. Обманув меня, вы обманули и его. Было бы справедливо забрать весь ваш товар, а вас предать смерти. Но я добр и щедр. Заберу лишь половину. И дарую вам жизнь. Если ваши люди тоже проявят покорность. Взять их!
– Погоди, о великодушный! – воскликнул Сергей, делая шажок вперёд. – Позволь мне поведать тебе нечто важное!
Сабриэль шевельнул пальчиками, останавливая готовых наброситься на северян стражников:
– Говори.
– Не для их ушей, о мудрейший, – проговорил Сергей, сгибаясь и делая ещё пару шагов к правителю Саркела. – Среди них есть человек, разумеющий язык праведных. Позволь мне…
Движение кистью, и Сергей, согнувшись, придерживая рукой шапочку, чтоб не упала, просеменил к столу, а затем…
Шапочка упала. А под ней обнаружился заветный ведунов нож.
Прыжок, взвизг девчонки и столь же тонкий взвизг тудуна, к отвисшему зобу которого прижалось лезвие.
И в ту же секунду Харальд, Рёрех, Хаги, Прастен и остальные разом набросились на стражей. Благо те стояли совсем рядом, а часть даже спрятала сабли и взялась за верёвки, готовясь вязать безоружных северян.
Мгновение растерянности, вызванное рывком Сергея и визгом начальства, дало варягам и нурманам столь нужное преимущество. А ещё одну секунду им подарил звериный рык берсерка, отобравшего саблю у одного бохмичи, а копьё – у другого и немедленно пустившего оружие в ход.
Ещё несколько секунд – и численное преимущество уже у северян.
Мусульманские наёмники хакана – превосходные воины. Они могли бы потягаться даже с берсерком, если бы у них было чуть-чуть времени, чтобы собрать строй.
Но они не успели. Растерялись. От внезапности нападения, от истошных воплей звавшего на помощь тудуна.
Зато успели четверо нурманов, встретившие стражников-гузов, оставшихся в коридоре и, пусть с некоторым опозданием, кинувшихся на помощь соратникам.
Гузов было никак не меньше двух десятков, но стать проблемой они не успели. Потому что их атаковали с тыла. Пока одиннадцать бохмичи доблестно умирали, подбадриваемые воплями перепуганного иноверца, оставшиеся у входа северяне, как и было заранее оговорено, рванули ко входу в донжон.
Момент был рискованный. Присматривало за ними не меньше четырёх десятков саркельцев, причём больше половины вооружены луками. Вот только стояли они так, чтобы перекрыть северянам пути к отступлению, а не доступ в башню. То, что те дружно ринутся внутрь, оказалось для саркельцев неожиданностью. В первые секунды они не стреляли, потому что опасались попасть в своих, а когда северяне раскидали копейщиков и скрылись в башне, закидать их стрелами у саркельцев не вышло чисто технически. Вход в донжон, как сразу отметил Сергей, был спроектирован правильно. То есть максимально затруднял обстрел снаружи. Зато позволял нескольким воинам удерживать коридор. Что они и сделали. А тем временем остальные ударили в спину гузам, пытавшимся прорваться к своему начальству.
Которое даже не успело осознать, что произошло, пучило глаза и тоненько повизгивало, находясь в той стадии восприятия реальности, когда сознание всё никак не может с этой реальностью смириться, жалобно заявляя: «Этого не может быть!», «Только не со мной!»
Но острое железо у горла оказалось достаточным аргументом, чтобы дальше подёргивания и повизгивания сопротивление реальности не зашло.
Сергей глядел поверх бледной лысой макушки (ритуальная хузарская шапочка давно свалилась) на учинённый в помещении разгром и в очередной раз радовался, что он – на правильной стороне.
Например, никто из его товарищей не обращал внимания на забившуюся в угол полуголую девчонку. Те, кто не участвовал в блокировке входа, обыскивали покойников, по ходу превращая в покойников тех, кто задерживался по эту сторону вечности. Секс с малолеткой их не интересовал. Разве что Машег время от времени косил глазом в её сторону, не забывая о главной задаче: взобравшись на галерейку, он через узкую щель держал под прицелом кусок коридора перед входом.
В коридор, впрочем, никто пока не совался. Двое подстреленных гузов оказались достаточным предупреждением. Особенно один, который был ещё жив и жалобно вопил, требуя его вытащить.
Но среди сгрудившихся за поворотом дураков не было, и гуз продолжал страдать.
– Отпусти этого тюленя! – велел Харальд, нависая над столом и перепуганным тудуном.
Держать обмочившегося от страха хузарина – не самое большое удовольствие. Но Сергею даже потребовалось небольшое волевое усилие, чтобы выполнить команду. Ведунский ножик так хорошо лежал на тудуновом горле. Небольшое круговое движение…
Но не в этот раз.
– Я – Харальд-ярл, – сообщил нурман. – Тот, кого ты хотел ограбить! На меня смотреть! – Он ухватил Сабриэля за бороду, задирая тудуну голову. – Дерзкий! Переведи ему и объясни, кто я!
Сергей перевёл. И объяснил, добавив от себя, что нурман – оборотень. Превращается в медведя и жрёт своих жертв живьём, начиная с гениталий.
– Любит, где мясцо понежнее, – пояснил он.
От тудуна завоняло гуще.
– Из такого дерьмо давить – одно удовольствие, – заметил присоединившийся к ним Сигвард. – Само так и лезет.
– Это он так защищается, – ухмыльнулся Сергей. – Отпугивает.
И сообщил, какие привычки он только что приписал Харальду.
Нурманы заржали, тудун совсем ошалел от ужаса и попытался уползти с ложа.
Сигвард прижал его древком копья:
– Надо вызнать, где у них тут богатства хранятся, – деловито произнёс он.
