Подполковник двумя пальцами поднял еще один листок.
– У одного зарубленного был сломан кончик ножа. Экспертиза показала, что о металлическую поверхность! Может, о рыцарский доспех?
Лобов потряс головой, будто желая отогнать ненужные мысли и прийти в себя.
– Почему же эти документы не в деле, а у тебя в сейфе?
– Потому, что они не укладываются в рамки здравого смысла и ставят все доказательства под сомнение. А для дела абсолютно все равно, чем их зарубили: топориком или мечом! И эксперту все равно, что написать.
– И как все это понимать?
Рутков сложил документы в папку и спрятал в сейф. Потом вернулся на место и разлил остатки коньяка.
– Все непонятные, мистические случаи связаны с кражей перстня из Эрмитажа. Студент подозревался в этой краже, фарфоровый китаец был у Студента, убийство в Стрельне тоже имеет с ней опосредованную связь, а через китайца и сегодняшний разбой привязывается… Значит, надо копать по линии перстня!
Лобов пожал плечами.
– Уж слишком мудрено!
– Пьем за то, чтобы мистика не мешала раскрытию преступлений! – объявил Рутков, и они допили то, что осталось. Теперь произнесенный тост должен был исполниться!
И действительно, на другой день дело сдвинулось с мертвой точки. И сдвинул его, как ни странно, стажер Виталий Глумов, которому его наставники отказывали в способностях к сыскной работе.
– Узнал, Александр Иванович, все узнал! – с порога зачастил он.
– Что ты узнал? – нехотя оторвался от документов Лобов.
– Ну, как… Мы же вчера с Катей в кино ходили…
– С какой Катей? А-а-а… И что?
– Ее и правда не тронули! Причем, что удивительно, спас ее их старший, самый страшный бандит! Хотя все равно, я бы его… Да всех их, сволочей…
– Так потерпи! – усмехнулся капитан. – Мы их возьмем рано или поздно. Попадут в бомбоубежище – тогда и отведешь душу!
Стажер поскучнел.
– Да нет, это я просто так, на эмоциях… А мордовать их резиновыми палками я бы не смог!
– Но они же это заслужили? – капитан отодвинул бумаги в сторону, с любопытством разглядывая парня. – Как ты считаешь?
– Ну… Заслужили, конечно. Только все равно, я этого не могу. Люди же все разные. Одни могут, другие нет…
– Значит, выполнить справедливое возмездие ты не можешь? Поэтому грязную работу должны делать те, кто может? То есть я, Рутков, другие ребята? Так, что ли?
– Да нет! Я просто хочу, чтобы по закону…
– По закону – это хорошо! Только с теми, кто закон уважает. А с бандитами так не выйдет – на закон им плевать, а если ты за закон прячешься – и на тебя плевать будут! А они должны тебя бояться, потому что ты для них и есть закон! Понял, о чем я? – Лобов «завелся» и повысил голос, но вовремя опомнился и замолчал. – Ладно! Так что ты там узнал?
– Ее отец говорил матери, что двое бандитов приходили к нему накануне, ну на этот «блошиный рынок», они его «плешкой» называют. Деньги требовали, угрожали. Просто он боится их называть!
– Ну и дурак! – хмуро сказал Лобов. – А скрывать своих врагов не боится? Не понимает, что они могут еще раз прийти? Или твой абстрактный закон их остановит? Без нас с Рутковым?
– Я не знаю, – честно сказал Глумов и развел руками. Он начал понимать, что на практике дело обстоит совсем не так, как его учили в Высшей школе МВД.
– Так присматривайся, узнавай, – смягчил тон капитан Лобов. – Я в твои годы многое еще стажером узнал!
Глава 4
Приблатненный по кличке Граф
Ювелирный магазин «Кристалл» занимал двухэтажное здание на Васильевском острове и мог похвастать площадью торговых залов. Другое дело, что они всегда были полупустыми, а если быть совсем точными – то пустыми, с двумя-тремя покупателями, бесцельно бродящими от витрины к витрине, где собственно ювелирные изделия отсутствовали: золото и драгоценные камни, увы, относились не к группе «товаров достаточного ассортимента», а входили в две другие, хорошо известные советской торговле категории: «товары повышенного спроса» и «товары, временно отсутствующие в продаже»…
Но пустыми витрины быть не могут, и их надо чем-то наполнять – в продовольственных магазинах, например, на полках стояли трехлитровые баллоны с томатным и березовым соком, огромными кормовыми маринованными огурцами, пачки с солью и консервы «Завтрак туриста», название которых следовало уточнить словом «заблудившегося», ибо есть их могли только доведенные до крайности, голодавшие несколько дней люди. В витринах же «Кристалла» были выставлены серебряные чайные ложки с зайчиком или попугаем на рукоятке – их обычно дарили младенцам «на первый зубик»; серебряные визитницы, которые никто отродясь не покупал в силу наличия отсутствия в гражданском обороте визитных карточек; мельхиоровые статуэтки собачек, медведей и лошадей, а также обычная дешевая бижутерия с откровенно поддельными, изготовленными из пластмассы «полудрагоценными камнями»…
Впрочем, напрочь отрицать отсутствие в крупном ювелирном магазине духа злата и бриллиантов было бы несправедливо: в углу, под крупной вывеской «Отдел для молодоженов» в витрине сверкали роскошью настоящие обручальные кольца, которые счастливые пары, подавшие документы на регистрацию брака, могли приобрести по справке из ЗАГСа. К тому же в противоположном углу имелось окошко с маленьким объявлением: «Скупка лома из драгметаллов», за которым должен был сидеть Феликс Юздовский, но вполне понятно, что не графское это дело, поэтому на колченогом стульчике за мутным стеклом терпеливо ждал сдатчиков лома седой, как лунь, Киря Безелуцкий, который, кроме «лома», принимал и царские золотые монеты, и часы «Мозер» 1897 года с репетиром и тремя золотыми крышками девяносто шестой пробы, и дореволюционные ожерелья, и броши, и алмазные перстни, и другую «ювелирку», которую не стыдно было бы выставить на центральной витрине вместо глупых мельхиоровых фигурок и кулонов с пластмассовыми рубинами и хризолитами.
Правда, эти тяжелые, солидные и дорогие украшения, которые даже просто в руках подержать приятно, Кирилл Яковлевич, несмотря на свой сорокалетний опыт, оценить не мог и потому, как обычный врач-ординатор обращается в сложных случаях к профессору, звонил по внутреннему телефону самому Феликсу Георгиевичу. Тот спускался со второго этажа в белом отутюженном халате и с надетым на лоб обручем, на котором, в крутящемся вокруг яркого точечного фонаря кольце, как патроны в барабане револьвера, были закреплены лупы различной кратности, через которые он изучал объект и либо небрежным движением руки передоверял дальнейшую работу Кире, либо, лучезарно улыбаясь, приглашал продавца пройти в свой кабинет, который находился на втором этаже рядом с директорским, был надлежащим образом обставлен полированной мебелью, включая кресла, диван и неплохой бар в замаскированном стенном шкафу.
Здесь дух золота, бриллиантов и антикварной ювелирки зашкаливал – в сейфе у Юздовского хранились и золотые монеты, и камешки, и старинные раритеты, которые он еще не отнес домой или собирался пустить в оборот. А за стеной, у директора Семена Семеновича прятались редкие единичные поступления для VIP клиентов: штучные серьги, броши, ожерелья и кольца, о существовании которых обыватели не подозревали, а если бы узнали цену, то просто не поверили бы.
