В течение последующих нескольких лет положение Жана при дворе графа Пьера сильно пошатнулось, в то время как влияние Жака Ле Гри росло с каждым днём. В августе 1381‑го граф Пьер посетил королевский двор, пристроив сквайра в свою свиту. Там Ле Гри выпала честь присутствовать на высочайшем совете бок о бок с дядей короля герцогом Людовиком Анжуйским. Совет собрали, чтобы обсудить претензии алчного герцога на Неаполитанский престол, в свете очередного возглавляемого им Крестового похода, который благословил авиньонский Папа. Присутствующий на совете Жан Ле Февр, епископ Шартрский, упоминает Ле Гри в своих дневниковых записях от 23 августа, как «сквайра скромного происхождения, проникшего в высшее общество». «…монсеньор герцог Анжуйский; я, епископ Шартрский; сеньор Шатофромон; сеньор Бюля; сир Раймон Бардиль; сир Раймон Бернар и некий Жак Ле Гри, сквайр герцога Алансонского».
Сам граф Пьер на совете не присутствовал, послав вместо себя Ле Гри в качестве своего поверенного, что свидетельствовало о высочайшем доверии, оказываемом фавориту. Ле Гри хоть и был всего лишь сквайром из худородной семьи, теперь получил доступ в круг приближённых к монаршей особе, как протеже графа Пьера. Примерно в то же время Ле Гри назначают личным сквайром короля, почётнейший пост, прекрасно отражающий ценность сквайра для графа Пьера, королевского кузена.
Что же касается Жана де Карружа, то его даже в Париж не пригласили. После свары за Ану–Ле–Фокон граф Пьер не горел желанием накануне визита к королевскому двору включать в свою свиту скандального сквайра. Карруж, отпрыск знатного дворянского рода с не менее знатно раздутым самомнением, должен был стоять в сторонке и наблюдать, как его старый друг Ле Гри, пусть и худородный, но более тонко чувствующий придворную политику, поднимается всё выше и выше по карьерной лестнице. Тогда как его собственное и без того шаткое положение лишь усугубляется.
В 1382-ом между Жаном де Карружем и графом Пьером вспыхнула новая, ещё более яростная ссора. В том году умер отец Жана, оставив сыну всё своё состояние и освободив должность капитана Беллема, довольно престижный пост, занимаемый покойным Карружем последние двадцать лет. Жан рассчитывал унаследовать эту должность, поскольку звание капитана по традиции переходило от отца к сыну. Но его желаниям не суждено было сбыться. Граф Пьер, унаследовавший Беллем после смерти своего брата Робера и теперь вынужденный назначить Жана капитаном, доверил управление этим важным замком другому придворному.
Узнав, что его карьерные ожидания обмануты, Жан пришёл в ярость. И было от чего: почти одновременно от него ускользнули и принадлежавший Тибувилям Ану–Ле–Фокон и занимаемая его отцом должность. Жан всё острее чувствовал себя обделённым при дележе наследства. Решение графа не просто принижало влияние и общественный статус Жана, но фактически было публичной пощёчиной. Всё это словно открыто заявляло всем придворным в Аржантане, что Жан не достоин идти по стопам отца и возложить на свои плечи ответственность за знаменитую крепость и её военный гарнизон. Ещё сильнее его раздражало то, что Жак Ле Гри продолжительное время был капитаном другого ключевого форта — Эксме. Поэтому, лишившись Беллема, Жан опускался на ступень ниже Ле Гри при дворе графа Пьера.
Из–за Беллема Жана де Карружа обуял такой гнев, что он вновь начал процесс против графа Пьера. Средневековье было эпохой тяжб, а нормандская знать славилась своей склонностью к сутяжничеству, да и не было ничего необычного в том, что нормандский дворянин обжаловал в суде решение своего сюзерена, как это уже делал Жан в отношении Ану–Ле–Фокона. Тем не менее, повторно втянувшись в эту тяжбу Жан ступил на скользкую дорожку, которая впоследствии заведёт его ой как далеко.
Вторая попытка Карружа выиграть дело потерпела фиаско. И вновь эта тяжба ещё больше углубила пропасть между ним и графом Пьером, и это в те времена, когда вся карьера и положение вассала в обществе зиждились на расположении его сюзерена. Свара из–за Беллема напрямую не касалась Жака Ле Гри, но в споре за Ану–Ле–Фокон он, несомненно, принял сторону своего покровителя и сеньора. И после повторной тяжбы отношения между Карружем и Ле Гри окончательно испортились.
Вскоре за второй тяжбой между Жаном де Карружем и графом Пьером последовала очередная, уже третья за столь короткий промежуток времени, окончательно разведя двух сквайров по разные стороны баррикад. Новый спор вспыхнул, когда Жан в очередной раз заявил свои права на утраченные земли.
Желая отыграться за недавние неудачи и имея для этого необходимые средства (вероятно, из приданого Маргариты), Жан решил прикупить новые земли. 11 марта 1383 года он приобрёл два феода, Куиньи и Плейнвиль, у рыцаря Жана де Воложера. Оба поместья, одно возле Аржантана, другое — на севере, в местечке, известном ныне под названием Кальвадос, славились как плодородные сельскохозяйственный угодья, обещающие богатые урожаи и отличную ренту. Если желание Карружа обладать ими ещё можно объяснить, то расположение Куиньи аккурат между землями графа Пьера и Жака Ле Гри было для Жана тревожным звоночком, к которому тот не прислушался.
Вскоре сделка сорвалась. 23 марта 1383 года, спустя всего двенадцать дней после продажи, граф Пьер заявил свои прежние законные права на оба поместья и потребовал, чтобы Карруж их уступил. Знал ли Жан о претензиях графа на эти земли или сознательно пошёл ему наперекор? Всё может быть, учитывая скандальный характер сквайра. Напористость, превращавшая его в отважного воина и, возможно, не раз спасавшая ему жизнь на поле боя, тянула его карьеру при Аржантанском дворе ко дну. Там для продвижения вверх требовались тактичность и дипломатия, а не примитивная бравада или грубая сила.
По итогам третьей тяжбы с графом Пьером Жан де Карруж вынужден был уступить Куиньи и Плейнвиль, так и не успев вступить во владение. Граф Пьер полностью компенсировал сквайру потраченные на покупку земель средства. Но если бы это стоило Карружу лишь земель и ренты, которые он мог бы завещать своим потомкам! Ведь его снова макнули лицом в грязь, причём на глазах у всего аржантанского двора.
Возмущённый своевольством графа, но вынужденный подчиниться воле сюзерена, Жан де Карруж обрушился с праведным гневом на своего соперника. Карруж негодовал из–за того, что Ле Гри втёрся в доверие к графу Пьеру, стал его новым придворным фаворитом и злоупотреблял своим положением при графском дворе. Ле Гри был капитаном крепости Эксме, а Карружа лишили Беллема. Ле Гри ездил в Париж и стал королевским сквайром, а Карруж остался не у дел. Хуже всего, что Ле Гри получил в дар от графа драгоценное поместье Ану–Ле–Фокон, а Карружу пришлось прилично потратиться на покупку дорогих земель, и то лишь затем, чтобы граф вскорости оттяпал их себе.
Вне себя от собственных неудач и карьерных успехов Ле Гри, Карруж сделал вывод, что Жак плетёт интриги за его спиной. Всё это время, рассуждал он, Ле Гри настраивал графа против него, получая при этом личную выгоду. Причина, по которой граф Пьер за последние годы трижды захватывал законную собственность Жана (сперва Ану–Ле–Фокон, затем Беллем и, наконец, Куиньи и Плейнвиль) заключалась в том, что за всем этим стоял Ле Гри, нашёптывающий сюзерену дурные советы. Для озлобленного и подозрительного Карружа напрашивался один вывод: его старый друг, которому он некогда безгранично доверял, нагло предал его ради собственных карьерных интересов. Ле Гри делал карьеру при дворе, наступая на голову Карружу.
