Если бы я не видел следующую трансформацию собственными глазами, ни за что бы не поверил. Суровая орчанка, которая на моих глазах не дала заднюю под угрозами топов на сто уровней выше её, бросилась в самоубийственную атакую на гигантского плотоядного червя и устроила самоподрыв, прижала ладони к щекам и издала… писк? Писк, переходящий в «Ооооо».
Жаль, что я не могу записать это на видео.
Спохватившись, она откашлялась и покраснела ещё сильнее.
— Можно погладить?
— Ни в чем себе не отказывай.
Девушка запустила обе ладони в пока что короткий мех мелкого и начала почёсывать, не переставая умилённо качать головой. Щенок издал что-то похожее на урчание.
— У-у-у предатель, на почесухи променял боевого товарища? Вот так да? — с нарочитой тоской в голосе спросил я.
Тот лишь весело тявкнул, продолжая подставлять Фурии шею и подбородок.
— Где ты его достал? — протянул Маджестро.
— Как его зовут? — добавила орчанка.
— В чёрном-чёрном подземелье, что находится под чёрным-чёрным городом, есть чёрный-чёрный уровень, где обитают чёрные-чёрные страхолюдлы. И вот такие топовые собаки. Имя ещё не придумал.
— Может быть Чпок? — предложила девушка.
— Ну какой же он Чпок? У тебя один чпок на уме, — ухмыльнулся я.
Фурия оторвала одну руку от щенка, чтобы показать мне кулак. Не переставая при этом издавать потешные звуки для существа, которое чувствовало себя звездой вечера.
— А чего вы здесь заныкались? С руководством шахты удалось наладить контакт? — перевёл я тему.
— Сам посмотри, — мрачным голосом ответила девушка, с трудом отрываясь от своего нового любимца.
Мы преодолели десяток метров, и стенки тоннеля раздались в стороны, образуя огромную пещеру.
— Однако… — протянул я.
— Вот именно, — хмуро покивала она.
— Бойня, — поставил диагноз Маджестро.
Бойня не то слово. Это всё равно, что назвать руку, попавшую в щеподробилку мелким неудобством. Радикальное преуменьшение.
Большую часть пространства занимали всевозможные постройки. В несколько этажей. Скорее всего жилые и административные корпуса. Великое множество штреков уходило прочь от этой пещеры. И всё выглядело пристойно, кроме кучи тел, усеивающих землю, как срубленная пшеница. Они лежали поодаль от зданий и вплотную. Крупными кучами и поодиночке.
Их застали врасплох. Это не было скоординированное сражение. Они занимались своими делами, когда ударил враг. Только кто?
Часть тел застыла каменными статуями. Медуза горгона? Часть вмяли в землю, словно ребёнок игрался с зубной пастой, размазывая её по раковине. Одного дроу протащило не меньше семи метров, с каждым шагом стёсывая его тело. Длинный кровавый след с вкраплениями плоти оставался позади него.
Некоторых растворило на какое-то первородное желе. Во влажных розовых комьях едва угадывались живые существа. Других покинула плоть. Покинула неравномерно и один мертвец, например, демонстрировал всем белизну рёбер грудной клетки, а другой — великолепный таз. Обычное эльфийское тело, одетое в доспехи, внезапно переходило в гладкий скелет на уровне пояса, а ниже бёдер снова продолжались доспехи. Загадка.
Где хотя бы один мёртвый враг? Кто мог такое сотворить? Старший Дом?
Но самую тошнотворную реакцию у меня вызвал крупный, метра четыре в обхвате, шар. Сфера мяса. Добрую дюжину тел какой-то затейник скатал в бильярдный шар из плоти, обломков доспехов и оружия. Плотно спрессовал и оставил стоять на возвышении. Возможно, там прежде находилась статуя. Это объяснило бы постамент.
Даже отсюда я видел гримасу ужаса на лице одного из трупов — бородатого дуэргара, что находился в мешанине мертвецов и проглядывал лишь отчасти. Он был ещё жив, когда всё это произошло.
И, наконец, всё усеивал какой-то серый порошок. Зола? Пепел? Нет. Прах.
Я уже видел нечто подобное. Следы заклинания, которым орудовал Старший Разум. Которым тот долбаный лич убил Эйса.
Мне это не нравится. Нет, мне это ни капли не нравится.
Глава 17. Гвинден
This is the end
Beautiful friend
This is the end
My only friend, the end
Of our elaborate plans, the end
Of everything that stands, the end
No safety or surprise, the end
I'll never look into your eyes again
Обход территории мы начали с края, постепенно приближаясь к центру. Шли осторожно, ожидая в любую секунду атаки. Мертва тишина нервировала. По ходу путешествия к Шахте мы привыкли к постоянным фоновым звукам — капанию воды, шороху, скрежету, всевозможному арсеналу животных всхрапов, рёвов, писков и стонов. Диамнек Туаль’дах же словно накрыл мягкий удушающий саван смерти, погружая всё вокруг в вечный сон.
— Что за дерьмо здесь произошло? — вполголоса пробормотала Фурия. Её голос напряжённой струнной разрывал зыбкую атмосферу.
— Да уж явно не визит коммивояжёров, — оглядываясь по сторонам ответил я.
— Если только они биологическое оружие не продавали, старина, — хмыкнул Маджестро.
Приблизившись к ближайшему двухэтажному зданию, мы аккуратно открыли дверь. Никто выпрыгнул нам навстречу, никто не попытался сожрать наши лица.
— Барак какой-то, — хмуро заметила девушка.
— Для рабов? — предложил я.
Двухъярусные койки тянулись вдоль всего помещения с каждой стороны прохода. В помещении трупы отсутствовали. Похоже, что нападение произошло, как минимум не ночью, пока все спали.
Мы прошли насквозь весь этаж и поднялись на второй. Всё то же самое. Единственное, что бросалось мне в глаза, это койка, стоящая ближе всех к двери. Немного поодаль от остальных, и вдобавок лишённая второго яруса. Мы видели точно такую же на первом этаже. Ещё одним отличительным элементом было наличие тряпичной перегородки, отделявшей её от соседних кроватей. Небольшое личное пространство. Немного уединения вдали от чужих глаз, вынужденных день за днём жить у всех на виду.
— Принадлежала охраннику, как думаешь? — спросил кенку.
— Вряд ли. Он бы не стал спать вместе с рабами. Придушат же ночью. Думаю, здесь обитал бригадир или кто-то вроде него. Любая система, которая основана на принудительном контроле чужих жизней, требует коллаборационистов. Сколь бы обширна не была сеть охраны, им требуется помощник из рядов подневольных людей. Тот, кто будет информировать хозяев о заговорах, зреющих проблемах и конфликтах, настроениях своих собратьев. Кто решит мелкие бытовые споры и возглавит толпу, делая её более управляемой. За это он получит паёк пожирнее, да топчан помягче.
