Друзья дружно покачали головами.
— Может, перворожденные так магов называют? — предположила Полли.
— Угу, он магх, она магха, — хихикнула Сашка. — Хороша парочка.
— Вряд ли. Кто тогда «простая магха», о которой Торэт с таким пренебрежением говорил? Ладно, что толку гадать, куратор все объяснит.
Увы, Канаги мы так и не дождались. Вместо него примерно через час прибежал деловой, взъерошенный, как воробей, парень, судя по виду, младшекурсник с бытового, и, опасливо косясь на «загадочных иномирян», объявил, что должен отвести нас на обед. Дескать, мы теперь почти полноправные адепты и есть нам полагается не здесь, в доме, как раньше, а вместе со всеми — в академической столовой.
— Я Енц, — представился он под конец своей краткой речи. И, решив, что достаточно нас обо всем проинформировал, закончил: — Жду на улице. Только давайте поскорее, ладно?
Мы переглянулись, кивнули и уже через пять минут бодро топали за новоявленным проводником по запорошенной снегом аллее. Тем более, что и собираться-то особо не пришлось. Плащи, или как их называли в Эртдоре, мантии были всепогодными и сами подстраивались под колебания температуры — не промокали, не пачкались, согревали зимой, почти не чувствовались летом, а в помещении выглядели легкой накидкой. Так же обстояло и с обувью.
В общем, великое дело — магия. Полезное и в быту удобное.
— Быстрее, ну, быстрее же, — подгонял сопровождающий, успевший уже освоиться в нашем обществе и растерять весь свой первоначальный страх. — Вам-то торопиться некуда, у первого курса занятия только завтра начинаются, а мне потом на лекцию бежать к мэтру Ралграту. Он знаете, как придирается к опоздавшим? Нет? Ничего, еще узнаете, на общих лекциях… Да быстрее же!
И мы все ускоряли и ускоряли шаг, почти переходя на бег и распугивая попадавшихся на пути случайных прохожих. Те, завидев нашу процессию, торопливо шарахались в стороны. То ли от нас, то ли от меня, то ли от моего плаща, а скорее, — от всего сразу.
Представляю, какой фурор я произведу в столовой. О том, что Торэт тоже там, старалась не думать. Хватит с меня мыслей об этом ушастом.
Кстати, уши у него все-таки симпатичные. Забавные такие уши. Были бы мы друзьями, обязательно попросила бы разрешения их потрогать.
Огромное помещение, куда нас доставил местный «Сусанин» напоминало бальный зал какого-нибудь дворца и меньше всего походило на столовую. По крайней мере, как я ее себе представляла.
Высокий прозрачный купол — явно с магической очисткой, потому что снег, коснувшись его, сразу таял. Светильники, парившие под потолком, тяжелые портьеры на окнах, до блеска натертый паркет. А еще, столы со скатертями разного цвета, веером расходившиеся от центра — вернее от находившегося там радужного фонтана с миниатюрным бассейном. И никакой раздачи. Официантов, впрочем, тоже заметно не было.
— Значит так, — Енц деловито оттеснил нас в сторону, даже не дав как следует оглядеться. — Каждый факультет располагается строго в своем секторе. Найти нетрудно. Если что, по цвету плащей сориентируетесь.
Бытовик покосился на меня, чуть заметно скривился и добавил, ткнув пальцем куда-то вправо:
— «Белые» вот там сидят. Торэт с ними.
— За особым черным столом? — не выдержала я.
— Скорее, за приставным столиком, — хмыкнула Сашка.
Бытовик хохотнул, окинул нас неожиданно одобрительным взглядом, но тут же, стерев с лица улыбку, развел руками:
— Чего не знаю, того не знаю. Я туда не смотрю и остальным не советую, эльфы этого не любят. Вон, даже магией от остальных отгородились.
Он снова указал направо — туда, где над одним из столов, действительно, колыхалась тонкая, серебристо-белая завеса, почти незаметная, не скрывавшая ни лиц, ни фигур за ней, но делавшая их слегка размытыми, — и продолжил:
— Так что сама разберешься, где и как он ест, можешь даже потом с нашими девчонками этой невероятно важной информацией поделиться. Они все от Торэта без ума и будут рады любой новости о своем герое. Но это завтра, после выбора фамильяра, когда вы станете полноценными адептами и присоединитесь к своим факультетам. А пока все новички собираются там.
Енц чуть отошел, открывая обзор, и мы увидели стол недалеко от входа — длинный, накрытый простой неопределенного цвета скатертью, и студенты за ним сидели тоже самые, что ни на есть «разноцветные». Шумные, возбужденные, весело гомонящие или вполголоса переговаривающиеся. На мой взгляд, в том углу было гораздо интереснее, чем в правильных факультетских секторах — в эльфийском, так уж точно.
— А нам нельзя навсегда тут остаться? — озвучила Алекс мои мысли. — Всем вместе?
— Конечно, нет. Это временный стол, его вообще завтра уберут, — бытовик нетерпеливо мотнул головой. — Ладно, я поручение мэтра Канаги выполнил: довел вас и все показал. Дальше сами разберетесь. А я к своим пошел. До лекции час остался, нужно еще успеть списа… гм… в общем, кое-что сделать.
Он поднял руку в прощальном жесте, развернулся и внезапно отпрянул назад, почти отпрыгнул.
Причина странного поведения Енца выяснилась почти сразу, стоило лишь оглянуться.
В столовую входили двое — незнакомый мне золотоволосый эльф в традиционной мантии своего факультета и… Торэт, весь в черном. Оба высокие, стройные, по-военному подтянутые, безразличные ко всему происходящему, они разрезали толпу, как нож разрезает масло, и адепты почтительно расступались, освобождая им дорогу.
— Один — черный, другой — белый. Два веселых гуся, — шепотом пропел стоящий позади нас Сэм.
Мы с Сашкой прыснули от смеха. Тихо, почти беззвучно, но эльфы все же услышали и, как по команде, обернулись в нашу сторону.
Но если золотоволосый лишь удивленно-вопросительно вскинул брови, то Берриан при виде меня неожиданно остановился, словно уткнулся в какую-то преграду. Подался к нам, как будто хотел подойти, потом резко выпрямился, нарочито медленно осмотрел меня и задержал взгляд на запястье. Я невольно накрыла татушку ладонью, опуская рукав пониже, хотя печать и так была надежно скрыта. Семен тут же потянул меня к себе, успокаивающе приобнял на плечи. Глаза Торэта потемнели, как море перед бурей, он холодно усмехнулся и…
Отвернулись мы с ним одновременно и так же одновременно двинулись вперед, в зал.
До стола новичков оставалось шагов двадцать, до эльфийского — намного больше, и нам, прежде чем, разойтись в разные стороны: один — направо, другая — налево, пришлось идти рядом. Почти бок о бок.
И мы шли.
Глядя прямо перед собой, старательно игнорируя друг друга и… ощущая присутствие соседа всей кожей, каждым натянутым нервом и каплей крови. По крайней мере, я точно это чувствовала, и мне почему-то казалось, что и Берриан тоже.
Мы шли. А весь зал, притихнув… да что там притихнув — буквально затаив дыхание, внимательно наблюдал за нашим торжественным шествием.
