У многих шведов кожа такая светлая, что видно, как под ней течет кровь. В свете складского фонаря лицо Новы казалось голубоватым.
Они объявлены в розыск. В каком-то смысле это ощущалось как освобождение. Теперь у них есть повод удрать куда подальше.
— После суда было расследование, и меня хотели отправить в специнтернат, но мне удалось сбежать. — Нова закурила. — Несколько месяцев я жила у одного парня, приятеля Налле, этот парень знал одного режиссера. На девчонку похож, симпатичный и незлой. Я уже почти все прожила, что скопила, и стала соглашаться на всякие извращенства. Хотя это ты и так знаешь… Ты и сама такое делала.
— Юсси убил твой брат, а не ты.
— Но в том, что он умер, виновата я.
Чтобы удрать подальше, нужны деньги, и немного они уже скопили. Белую “вольво” надо перекрасить, перебить номера и продать.
За машину они выручат десять кусков. С деньгами, что им удалось выдоить из банкомата, будет почти двадцать семь тысяч. Когда они закончат работать в студии Цветочка, у них будет еще пятнадцать тысяч. Поспать им удалось всего двадцать минут, потом их разбудили и снова отправили на съемки. Вечером — съемки в подвале и, может быть, несколько часов перед веб-камерами.
Как же паршиво работать в кабинке. Они уже обсудили это с другими девушками, и те сказали, что там просто сидишь и ждешь, большинство заглянет — и бежать. Заплатят какие-то гроши за превью, а потом трусят и разлогиниваются. Для секса перед веб-камерой предназначена всего одна кабинка, и только для здешних ветеранок. Мало кто из парней умеет трахаться перед камерой, но у Цветочка в запасе есть пара умельцев. Мужчины почему-то больше любят смотреть, как трахаются, чем на девушку, которая сидит себе одна. Наверное, им нравится рассматривать чужие члены.
Нова протянула Мерси сигарету.
Во рту все еще было солено и тухло, и дым очищал.
— Над тобой издевались? — спросила Мерси.
Она отлично видела, что с Новой обращаются, как с грязью, но самой ей было легче: ее побаивались. У некоторых парней с ней еле вставало. Иногда они сливались, иногда злились и начинали вести себя жестко, но по части жесткости Мерси их пересиливала и чаще всего выходила победительницей.
— Не обязательно просто плакать и соглашаться на боль, — сказала Мерси.
— Это мой стиль актерской игры. Им нравится, и я получаю новые роли.
Нова улыбнулась. Мерси не поняла, говорит она правду или врет. Иногда Нова сама верила в то, что вбивала себе в голову. Нова придумывала себе правду.
— Поработаем здесь пару недель и свалим, — сказала Мерси, и Нова кивнула.
— Свалим в Лос-Анджелес.
Нова потушила сигарету и вызывающе посмотрела на Мерси, потому что знала, что Мерси с большей охотой отправилась бы в Нью-Йорк. Лос-Анджелес представлялся ей некрасивым и скучным — какое-то длинное шоссе, и больше ничего.
— В Лос-Анджелесе все абсолютно крейзи, — продолжала Нова. — Красивые, как не знаю кто, вроде хиппи, расслабляются-загорают, катаются на одноколесных велосипедах и наряжаются обезьянами и плейбоевскими кроликами.
— Ладно, поедем в Лос-Анджелес. Нарядимся обезьянами.
Нова даже не заметила, что Мерси язвит. Мерси не хотела язвить, но так получилось.
— Я поступлю учиться, — сказала Мерси. Ей хотелось заболтать черноту внутри себя, и она стала представлять себе дом. С балкона открывается красивый вид. Она сидит на балконе и читает, а Нова загорает рядом. Кожа у нее больше не голубоватая, а свежая и здоровая.
— Я попробую свои силы в Голливуде, — прибавила Нова.
Иногда ее наивность просто бесит. Мерси осведомилась, что она разумеет под пробой сил.
Нова перестала улыбаться.
— Ну что? — спросила Мерси. — Что-то не так?
— Он жив, да? Тот парень из Евле.
— Цветочек сказал, что да.
Мерси отвернулась. По ту сторону ограды по дороге шел парень с собакой. Похоже, пьяный. Пьяный в стельку. Воздух вдруг приобрел хрустальную ясность и колюче запах металлом.
Так пахнет чернота, подумала Мерси.
Теперь помощь нужна мне.
— Чего ты боишься больше всего? — спросила Мерси.
— Не знаю… А ты?
— Что я знаю: я могу подойти вон к тому парню… — Она показала на парня с собакой. — И убить его на месте. Хотя он намного крупнее меня. Поэтому я собью его с ног и буду топтать ему голову, пока она не треснет. А собаку можно просто заколоть ножом.
Нова ничего не ответила.
— Ну что, пошли? — сказала она после недолгого молчания, но Мерси помотала головой.
— Нет, я хочу понять, объяснить… Я боюсь, что случится что-нибудь еще страшнее. Как будто я это просто знаю, но знаю нутром.
— Не поняла.
— Во мне что-то живет.
— Во мне как будто тоже, — сказала Нова. Мерси знала, что могла бы поверить ей, но решила не верить. Это было бы ложью по отношению к ним обеим.
— Я тебе не верю. Не пытайся быть, как я. Нам надо делать друг друга лучше. Дай мне стать, как ты. Может быть, тогда у нас появится шанс и в этом мире превратиться в близнецов.
На лице Новы появилось страдальческое выражение.
— Я только одного боюсь. Что ты меня бросишь.
У Новы блестели глаза, и Мерси почувствовала себя гораздо бодрее. Нова умела прогонять черноту, и иногда эффективнее, чем алкоголь. Вот как теперь. Она обняла Нову.
Пошел дождь. Мерси увидела, что капли на коже Новы кажутся ржавыми пятнышками. Как кровь. Она поцеловала Нову в лоб, и они вернулись на чердак.
Цветочек одолжил им айпад, на случай, если они заскучают в свободное время. Айпад был набит порнухой, но проверить свои страницы девочки тоже могли.
— Моя очередь, — объявила Нова. Они улеглись на матрас, и первым делом Нова залогинилась на Фейсбуке.
Она принялась прокручивать ленту новостей, а Мерси изучала ее лицо.
— О нас не меньше пятидесяти постов, а… — Нова резко замолчала, и на лице ее появилось выражение опустошенности. — Посмотри, что написала Фрейя! Алиса поделилась на моей странице…
И Нова повернула экран так, чтобы Мерси было лучше видно.
Ей семнадцать, но написано, что восемнадцать
Квартал Крунуберг
– “Тойота” в гараже, возле лифтов. — Лассе подвинул ключи Кевину. Кевин пока просматривал папку, которую ему предстояло взять с собой. Несколько фотографий светловолосой девушки, среди них — пара школьных снимков. Школу она заканчивала в Фисксетре, и Кевин только что узнал, что девочка выступила свидетельницей на одном примечательном судебном процессе, который имел место чуть больше года назад.
