5 декабря 2016 года на рассвете я снова вернулся в Мохаве, чтобы посмотреть пятый полет VSS Unity – первый автономный полет корабля. Около часа мы с командой и членами наших семей любовались полетами самолетов Virgin Galactic в ясном синем небе. Потом VSS Unity отстыковался и полетел, а затем спокойно спланировал на землю. В ближайшие месяцы его ждали и другие интереснейшие испытания. В феврале 2017 года мы вместе с Сэмом и профессором Брайаном Коксом наблюдали за третьим скользящим полетом VSS Unity (к тому времени команда успешно завершила серию планирующих полетов и готовилась к активным полетам).
– Меня спрашивают, полечу ли я в космос, – сказал мне Брайан, глядя на VSS Unity.
– И что, полетишь?
– Когда я зашел в ангар и увидел корабль, мне захотелось в него забраться. Так что теперь мой ответ – да, на все 100 %. Полечу на этом корабле!
Так что у нас, пока мы наблюдали за безупречными испытаниями, появился новый астронавт – Брайан согласился полететь в космос, когда начнутся коммерческие полеты. Надеюсь, это случится очень, очень скоро.
38 Доброе утро, Вьетнам, прощай, Мадиба
В далеких 1960-х я много участвовал во всяких разных маршах за Вьетнам, но по иронии судьбы добраться до этой страны сумел только в 2015 году. Мы прилетели в Хошимин (который до сих пор часто называют Сайгоном) в сентябре, после короткого – буквально туда-сюда – путешествия в Австралию и еще более стремительной однодневной поездки в Бангкок, где мы запускали радиостанцию Virgin Radio Thailand.
Несмотря на усталость и последствия джетлага, сна у меня не было ни в одном глазу. По пути я рассматривал шумные городские улицы, по которым целые семьи передвигались на одноместных мотоциклах, пропагандистские плакаты, отклеивающиеся от стен, людей, спешащих проскочить через ворота Дворца независимости. Мы ехали на встречу с молодым, быстро развивающимся сообществом вьетнамских предпринимателей, которых я надеялся вдохновить своим выступлением на мысли о том, как сделать бизнес лучше. Когда мы добрались до места, я понял, что нас ждет аншлаг: люди выстроились вдоль улиц, и не успел я выйти из машины, как меня обступили со всех сторон. Оказавшись на сцене, я вообще почувствовал себя пятым битлом, к чему был совершенно не готов! В динамиках гремела песня «I Got A Feeling» группы The Black Eyed Peas, а передо мной было 10 тысяч вьетнамцев от 16 до 30 лет.
Я говорил о космических путешествиях, наставничестве и моем личном отношении к Вьетнаму, а они вежливо и очень внимательно слушали, время от времени взрываясь аплодисментами. Я испытывал странные ощущения: когда-то в юности это место казалось мне таким далеким, и вот я здесь, и меня так потрясающе принимают. Конечно, это эффект социальных медиа, благодаря которым я стал известен во всем мире. Но все же на вьетнамской сцене я чувствовал себя несколько неловко, мне не хватало прямого контакта с аудиторией. Принятые здесь строгие меры безопасности (никогда их не любил) создавали слишком большую дистанцию с аудиторией. Чтобы ее преодолеть, я решил отвечать на вопросы, сидя на краю сцены. Не лучшая мысль – тут же началась давка, и меня быстренько увели в ожидавшую машину, а сотни людей высыпали следом на улицу. В плотном потоке нас окружили десятки скутеров, и я прямо из окна машины пожимал руки их водителям.
Тем же вечером я встретился за ужином с 25 ведущими вьетнамскими предпринимателями, чтобы обсудить проблемы охраны природы. Вьетнам был ключевым пунктом в борьбе за спасение носорогов. За предыдущие несколько лет число носорогов, жестоко убитых из-за рогов, выросло астрономически. В одном только 2014 году в Южной Африке убили более 1200 носорогов. Причина? Спрос, создаваемый Вьетнамом, Китаем и странами Ближнего Востока. Я узнал, что многие из тех, кто пришел на эту встречу с самыми благими намерениями и теперь сидел со мной за огромным столом в шикарном сайгонском отеле, использовали рог носорога в качестве украшения или «лекарства». Эти печальные суеверия и заблуждения приводили к массовому истреблению величественных животных.
Вместе с экспертами из WildAid и других организаций по охране природы я объяснял, что рог носорога – это всего лишь кератин, то же самое вещество, из которого состоят человеческие волосы и ногти. «Если вы считаете, что рог носорога – это волшебное вещество, избавляющее от болезней, вы можете с тем же успехом погрызть ногти», – объяснял я, для пущего эффекта обкусывая свои собственные ногти. Из беседы с предпринимателями мне стало ясно, насколько глубоко эта проблема вошла в национальную повестку и какие неудобства она создает для 90-миллионной страны, которая активно выходит на мировой рынок.
Однако обнадеживало то, что молодое поколение вьетнамцев, судя по всему, осознавало серьезность проблемы и больше не желало иметь ничего общего с этими жестокими привычками. К концу нашей встречи многие подписали обязательство больше никогда не использовать рога носорогов и согласились начать кампанию за полное прекращение их использования. С тех пор в разных странах произошел значительный прогресс, а в декабре 2016 года Китай полностью запретил торговлю слоновой костью.
Среди приглашенных была одна выдающаяся леди, которая во время Вьетнамской войны жила в тоннелях Кути, а впоследствии стала одной из самых успешных предпринимательниц Вьетнама. На следующее утро она составила нам компанию в путешествии на лодке вверх по реке Сайгон в сторону Камбоджи. Как только мы оказались среди густой зелени вьетнамских джунглей, я вспомнил фильм «Апокалипсис сегодня» и путешествие Мартина Шина вверх по реке в «сердце тьмы». По пути я решил освежить в памяти историю знаменитых тоннелей Кути. Путеводители описывали это место как «самое безжизненное и опустошенное пространство в истории военных конфликтов – разбомбленное, усыпанное гильзами, отравленное газами».
Выйдя из лодки, я тут же почувствовал, как в джунглях влажно и душно. Мы были всего в 40 километрах от центра Сайгона, но казалось, что суета города осталась где-то далеко-далеко. Мы направлялись к тоннелям, как вдруг раздался треск выстрелов. Вздрогнув, мы принялись озираться по сторонам, но наш гид объяснил, что теперь в этом лесу находится полигон для стрельбы из автоматического оружия.
Мы продвигались дальше, и я все больше узнавал о том, как и где глубоко под землей жили и воевали вьетконговцы. Я был поражен сложностью этой запутанной полувековой системы тоннелей общей длиной больше 250 километров. Нам показали ловушки, которыми пользовались вьетконговцы, чтобы заманивать американских солдат в западню (физическую и психологическую), а потом мы собрались с духом и сами спустились в тоннели. Их расширили для туристов и провели освещение, но я все равно запутался и страдал от клаустрофобии. К тому же было чудовищно жарко.
Не успев выбраться из тоннелей, я сорвал с себя футболку. К счастью, вроде бы никто не признал Ричарда Брэнсона в парне, расхаживающем по джунглям с обнаженным торсом. Я остановился, пытаясь перевести дух, и задумался, что же творилось в этих тоннелях, когда день за днем столько людей здесь жили, воевали и умирали. Столько страданий, такие жуткие условия, и все ради чего? После всего увиденного мое уважение к храбрости людей с обеих сторон, вынужденных бороться в этом месте за жизнь, стало еще глубже – как и моя вера в необходимость борьбы за мир и в возможность бескровного разрешения конфликтов. Война бессмысленна.
