* * *
Но дело борьбы за мир, увы, лишилось Нельсона Манделы. Он умер меньше чем за два года до моей поездки во Вьетнам. С одной стороны, его смерть, когда я узнал о ней вместе со всем миром, не стала для меня неожиданностью – Мадиба долго болел, но все же это было очень печальное известие. Мы потеряли не только великого человека – мир остался без одного из величайших лидеров. Вся жизнь Мадибы показывает, чего можно добиться, если ты честен, отзывчив и искренне желаешь помочь другим. Прощение, которое Мадиба даровал своим тюремщикам, державшим его в заключении 27 лет, – незабываемо.
С другой стороны, это было для меня и личным горем – я потерял человека, которого воспринимал как наставника и друга. Особенно я ценил умение Мадибы заставить меня и других улыбаться, смеяться и танцевать – снова и снова. Помню, как-то он летел нашим самолетом в Нью-Йорк и на бортовой кухне встретил мою юную приятельницу по имени Пета-Линн. Он предложил ей чашку чая, и вскоре они уже болтали как старые друзья. Никто не умел так легко преобразить все вокруг, осветить своим юмором, скромностью и мудростью. Мадиба всегда неустанно работал на благо других людей – и когда просил меня спасти рабочие места в спортивных клубах Южной Африки, и когда помогал создавать Совет старейшин, и когда открывал памятник Стиву Бико, и когда участвовал в кампании в поддержку больных СПИДом. Мадиба находил время для каждого. У него был волшебный дар видеть в людях лучшее. Я любил смотреть, как он общается со своей женой Грасой Машел – их совместная жизнь была наполнена любовью и взаимопониманием, и они не боялись давать друг другу больше личного пространства и времени. Нам всем стоит у них поучиться – мне-то уж точно.
Когда Граса пригласила меня на похороны Мадибы в его родную деревню Куну, я бросил все дела. Прилетев в Южную Африку, я ехал всю ночь, чтобы успеть на похороны. Когда мы въезжали в деревню, над горизонтом поднялась удивительная радуга – и эта радуга как ничто другое была похожа на добрый, веселый, яркий народ Мадибы. Старая африканская пословица гласит: «Чтобы похоронить человека, надо побывать в его деревне» – и она тоже оказалась к месту. Ранее, на неделе, уже прошла организованная правительством поминальная служба – люди очень достойно почтили жизнь и смерть Мадибы, но я уверен, что, будь на этой службе побольше танцев и песен, ему бы это понравилось!
Добравшись до Куну, мы вышли из машины и стали знакомиться с местными жителями. Я поговорил с очаровательной пятилетней девчушкой Джейми, и своими бесхитростными словами она прекрасно выразила наши общие чувства.
– У меня сердце болит, – сказала она. – Мне кажется, я сейчас заплачу.
Да и у меня глаза были на мокром месте. Перед погребением друзья Мадибы выступили с трогательными речами, и лучше всех сказала президент Малави Джойс Банда. Я даже записал: «Лидер – это тот, кто любит людей, которым служит, и тот, кого любят люди». Я сидел рядом с восхитительной Опрой Уинфри, и мы перебросились парой слов о том, сколько утешения и надежды давал всем нам Мадиба.
После прощальной церемонии близкие Мадибы удостоили меня великой чести и пригласили принять участие в традиционной для народа коса церемонии похорон, очень трогательной и личной. В какой-то момент я перепугался – мне показалось, что внук Мадибы упал прямо в могилу. Я заглянул вниз и хотел его окликнуть, но все было в порядке: трое человек помогли ему вылезти целым и невредимым, и он спокойно отряхивал землю со своего костюма. А потом в могилу спрыгнул – не упал – еще один внук. Я не знал, что в их семье была традиция спускаться к гробу и оставлять там какую-нибудь вещь, связывавшую живого с умершим.
Самый трогательный момент произошел в самом финале церемонии, когда слово взял близкий друг Мадибы архиепископ Туту. Сколько они сделали сообща, чтобы принести мир и согласие в Южную Африку и на всю нашу планету! Когда был возложен могильный камень с именем Мадибы, архиепископ сказал: «Не нужно никакого камня, чтобы мы его помнили. Память о нем останется в наших сердцах». Стоя рядом с могилой, я понимал: Мадиба еще не закончил свой путь. Многие люди во всем мире все еще идут по долгой дороге к свободе, и только от нас зависит, не разбазарим ли мы его наследие. Уход Мадибы заново отозвался болью в сердце и в мой следующий день рождения – мы родились в один и тот же день. Каждое 18 июля он находил время позвонить мне и пожелать счастливого дня рождения. Я никогда не пропускал его звонки в этот день – точно так же, как и звонки от отца. Но мне по-прежнему каждый год звонит Граса Машел, и она по-прежнему старается нести миру добро – прежде всего через Совет старейшин.
Мадиба, я не могу выразить словами, как много ты для меня значил, но я благодарен тебе за наставничество и дружбу. Спасибо тебе за вдохновение и радость, которые ты принес в нашу жизнь. Мы сильно по тебе тоскуем, и нам всегда будет тебя недоставать.
* * *
Меня невероятно тронуло, как часто на похоронах Мадибы совершенно разные люди вспоминали о Совете старейшин: многие выступавшие находили утешение в том, что учение Мадибы будет жить в работе совета.
Оглядываясь назад, я думаю, что одно из моих главных достижений – это создание Совета старейшин. Сегодня старейшины нужны миру как никогда. Я горжусь, что сумел собрать вместе великих людей, которые готовы посещать такие места, куда другие бы не поехали (Россию, Дарфур, Сомали, Палестину, Северную Корею), бороться за прекращение конфликтов и выступать по проблемным вопросам вроде изменения климата и общедоступной медицины.
Совет старейшин уже не раз менял свой вид. Мадиба возглавлял его – спокойно и уверенно – до самой своей смерти. Затем его место занял архиепископ Туту и был на этом посту человечным и искренним, как и во всем остальном. Теперь с нами Кофи Аннан – он в первую очередь дипломат и, как никто, осознает важность конечных целей. Я многому научился, наблюдая за работой всех троих. Слушая их, я научился выстраивать аргументацию, объединять людей, управлять ими издалека и к каждому находить свой подход.
Мы, консультанты, передали старейшинам бразды правления советом, как только все организовали. Важнее всего было дать им возможность работать честно и независимо. У советников есть право говорить все, что вздумается, но решения принимают только сами старейшины. Совет просуществует хоть до конца времен, но при одном условии – если ему не будут ничего навязывать. Совет постоянно ставит себе новые и новые задачи: очень важно, чтобы он стал более эффективной и влиятельной силой. Старейшины постоянно оценивают, все ли они сделали, что могли, и я научился у них еще кое-чему – безжалостному самоанализу. Старейшины разбирают каждую мелочь, чтобы понять, как провести следующие 10 лет более продуктивно, чем предыдущие. Я тоже стараюсь действовать именно так – каждый новый год, каждое новое десятилетие.
Хотя мы как консультанты не вмешиваемся в дела совета, временами я чувствую, что просто обязан высказаться как частное лицо, невзирая на последствия. У старейшин я перенял многое, включая их фирменный метод тихой дипломатии, и мне прекрасно известно, что самая эффективная работа – частная, ненавязчивая – ведется за кулисами. Самое простое – это отправка обычных рукописных писем. Никому не говоря, я ежегодно рассылаю политикам и организациям по всему миру десятки личных писем, в которых пишу о всевозможных проблемах – от защиты прав ЛГБТ-сообщества до глобального потепления, от тюремной реформы до реформы наркополитики. Но иногда эти вопросы нужно выносить на публику, чтобы письма получили больший эффект. Порой приходится высовывать голову из окопа, и в этой книге вы прочли про несколько примеров – войну в Ираке, проблему СПИДа… В феврале 2016 года меня удостоили чести и приняли в Международный совет Amnesty International. Салил Шетти, генеральный секретарь организации, назвал мою деятельность в защиту социальной справедливости «последовательной и весьма заметной», и я был ему очень признателен за оценку. Но я всего лишь пытаюсь распространять эти правильные идеи и подталкиваю людей бороться за свои права. Чем старше я становлюсь и чем больше времени трачу на благотворительность, тем чаще приходится это делать.
