С наилучшими пожеланиями,
Ричард»
Ответа я не получил, и Трамп замолчал на 10 лет. Я решил, что меня все-таки включили в тот самый список!
* * *
О Дональде я вновь услышал только в 2015 году. Теперь его имя было во всех новостях, но уже по другой причине: он стал кандидатом от Республиканской партии на президентских выборах в Америке. Всякий раз, как я видел популистские выступления мистера Трампа по телевидению или слышал о колебаниях его предвыборного рейтинга, я вспоминал ту странную встречу. Приходила на ум и наша последующая переписка. И что, такой человек может всерьез претендовать на Белый дом? Оказалось, может.
22 сентября 2015 года я получил еще одно послание из офиса Дональда Трампа. Я сидел у храма на острове Некер, когда оно пришло, и открыл я его с некоторой опаской.
«Добрый вечер, мистер Брэнсон. По просьбе мистера Трампа направляем Вам приложенные материалы. Спасибо!»
Я посмотрел на имя отправителя, отхлебнул чаю и открыл вложение, гадая, что бы это могло быть. Там оказалась статья из Los Angeles Times от 15 сентября о бурном расцвете частной космонавтики. Под заголовком «Астрономические предприятия» рассказывалось о Джеффе Безосе, Илоне Маске и обо мне. Дональд Трамп черным маркером нарисовал большую стрелку, указывающую на мое фото, и приписал: «РИЧАРД – ВЕЛИКИЙ!»
Я сразу заподозрил, что Джефф и Илон получили такие же письма. Рассмеявшись, я обратился к своей помощнице Хелен Кларк: «Снимаю шляпу перед Дональдом – надо же, находит время на такие вещи!»
За этим последовали и другие сообщения подобного рода, в том числе приглашение на US Open в его ложу. Обычно я всем сердцем откликаюсь на попытки других людей восстановить дружбу после ссоры, но тут, надо признать, меня настораживала излишняя своевременность этих попыток. У него было 10 лет, чтобы помириться, и я, скорее всего, откликнулся бы на его приглашение – пока он не был кандидатом в президенты. Дональд как будто напрочь забыл о своих злобных письмах. Теперь он, наоборот, так хотел завербовать известных людей для своей президентской кампании, что не стеснялся подлизываться по электронной почте. Но если бы он хоть краем глаза взглянул на мои выступления – в защиту беженцев, за борьбу с наркотиками, за ограничение продажи оружия и по климатическим проблемам, – до него бы дошло, что я не тот человек, которого могут впечатлить попытки расколоть общество и агрессивное поведение.
Подозреваю, он и сам не ожидал, что его президентская кампания зайдет так далеко, и был ошарашен не меньше остальных, когда превратился в серьезного кандидата на президентский пост. И раньше случалось, что страхи перед иммигрантами, перед бедностью брали на вооружение демагоги, которые, сея ложь и ненависть, настраивали людей друг против друга. Сейчас было то же самое. «Я бы хотел дожить до того дня, когда президентом станет предприниматель, – написал я. – Я уверен, что предпринимательское мышление чрезвычайно важно для лидера, и многих бизнесменов я был бы рад увидеть во власти – но только не этого».
Поддержу ли я когда-нибудь Трампа? Нет. Буду ли я пытаться говорить с ним о проблемах, которые меня тревожат, начиная от климата и заканчивая реформой уголовного законодательства, и помогать ему в поиске лучшего решения? Конечно. Как я сказал ему много лет назад, жизнь слишком коротка для вражды, а дух прощения намного сильнее духа мщения.
Согласится ли с этим Дональд? Как ни прискорбно – сомневаюсь.
13 Через Ла-Манш
Дувр, июнь 2004 года. Чудесным летним утром я шел на пляж, под ногами шуршал песок, а я понимал, что несколько перегнул с нарядом для такой прогулки. Надо мной с криками кружили чайки, и мне оставалось только надеяться, что они не устроят учебную стрельбу по моему черному смокингу и галстуку-бабочке. Не меньше опасений вызывала у меня и такая же черная машина, ожидавшая меня на пляже: блестящий топовый спорткар с открытым верхом, Gibbs Aquada. На земле машина развивала безумно высокую скорость, и как только я в нее забрался, тут же включил зажигание, чтобы еще раз послушать, как гудит ее двигатель: низко и мощно. Казалось, машина умчится прочь от одного прикосновения к педали. Но главным в ней была не скорость. Двигатель мигом набрал обороты, я помахал рукой собравшейся толпе и, немного нервничая, направил автомобиль прямо в море.
С тех самых пор, как я еще подростком в далеких 1960-х посмотрел сериал Thunderbirds, я мечтал: «Вот бы и правда изобрели автомобиль, который ездит по воде». И вот теперь, спустя 40 лет, машины-амфибии из того сериала появились не только в виде игрушек – на них можно прокатиться! Я хотел отметить 20-й юбилей старта Virgin Atlantic как-нибудь по-особенному и подумал, что это прекрасный повод исполнить свою детскую мечту. Мы одолжили у Gibbs Technologies их детище под названием Aquada, и вызов был брошен: я должен был не просто убедиться, что эта штука плавает, но и попробовать попасть с ней в Книгу рекордов Гиннесса за самое быстрое пересечение пролива Ла-Манш на машине-амфибии.
Когда направляешь автомобиль (хоть амфибию, хоть нет) в воду, чувствуешь себя как-то по-дурацки. Весь твой водительский опыт, все твои инстинкты вопиют против этого. Зная, какой у Aquada мощный двигатель, я въехал в море крайне осторожно и был почти готов увидеть, как в салон хлещет вода. Однако, к моему облегчению, внутри было по-прежнему сухо.
«Работает!» – завопил я и нажал на газ. За считаные секунды шум покрышек стих, и машина-лодка устремилась вперед. В этот самый миг надо мной низко пролетел аэробус Virgin Atlantic. Это было в честь нашего юбилея – я теперь должен был установить новый рекорд.
Дувр с его белыми скалами скрылся из зеркала заднего вида, а мне было хорошо. Предыдущий рекорд – на машине-амфибии через Ла-Манш за шесть часов – был установлен в 1960-х, и с тех пор его не побили. Но я был уверен, что мы сможем: Aquada развивала на воде скорость до 48 км/ч, да и сильный попутный ветер тоже был за нас. В морском режиме скорость также управлялась с помощью педали газа, и машина вела себя на удивление хорошо – даже когда ее кидало вниз с очередного гребня большой волны и она с жуткими брызгами плюхалась в воду.
Примерно на полдороге проходил загруженный морской путь через канал, и мы влетели в самую гущу. Здесь море было неспокойным, а катера с репортерами у нас на хвосте только добавляли сложности. Когда мимо прошло очередное грузовое судно, растревожив море еще больше, волна пошла прямо на нас. Я вцепился в руль, ожидая худшего, но мы с каким-то непостижимым «вжих» проскочили сквозь волны. Я вымок до нитки, но автомобилю ничего не сделалось, и мы спокойно двигались к цели.
Я и не заметил, как на горизонте показался Кале. Когда мы подошли ближе к берегу, точки на пляже превратились в людей и можно было разглядеть мэра города во главе группы репортеров и зрителей. Под аплодисменты я завел Aquada на мостки, въехал на пляж и сообщил:
– Все прошло безупречно. О протечке я даже и не думал.
Конечно, я врал. В своем мокром джеймс-бондовском смокинге, с которого все еще капало, я выглядел, должно быть, очень жалко.
