Но в этот раз что-то пошло не так.
На площадке за испытанием следили 17 человек. Шестеро из них вернулись к посту управления, который находился в сотне метров под защитой земляного бункера и транспортировочных контейнеров, чтобы наблюдать за процессом через мониторы. Остальные 11 отошли за ограду – меньше чем в 10 метрах от испытательного стенда. Когда закись азота воспламенилась, цистерна взорвалась. Звук был как от 250-килограммовой бомбы. Дно цистерны раскололось, и куски углеволоконной оболочки и бетонной платформы разнесло по сторонам. Обломки попали в инженеров, находившихся поблизости.
Многие сотрудники Scaled были в корпусе 75 и слышали, как вдалеке раздался взрыв. Никто не забеспокоился – это было похоже на сверхзвуковой хлопок, обычное дело в пустыне Мохаве, над которой постоянно летают сверхзвуковые самолеты. Однако Чак Коулман, один из инженеров Scaled, который наблюдал за испытаниями, каким-то чудом доковылял до офиса и начал размахивать руками и звать на помощь. По его словам, сначала он даже не понял, что у него в теле большой осколок углеволокна.
Огромное облако пыли висело в воздухе Мохаве, пряча от глаз место трагедии. Когда пыль улеглась, открылась ужасная правда. Погиб Гленн Мэй, который вернулся к работе в Scaled Composites только на этой неделе, а до этого год не был в Мохаве. Обломками были убиты и двое его коллег – Тодд Айвенс и Эрик Блэквелл. Они стали первыми жертвами в истории коммерческих космических полетов. Джейсон Крамб, Кит Фитцсингер и Джин Гизин были серьезно ранены, и их пришлось прооперировать.
Это было чудовищно. Я направил свои самые искренние соболезнования близким погибших и пострадавших. Мы отменили объявление о космопорте из уважения к пострадавшим, а Scaled приступила к расследованию причин. Бёрт, которого не было в Мохаве, тут же примчался в пустыню. Он был безутешен – никогда еще, за все долгие годы безупречной работы, у него не гибли люди. Теперь он потерял троих в один день. Спустя какое-то время я прилетел его навестить. Передо мной был сломленный человек. Казалось, за одну ночь он постарел лет на 20: тихий, молчаливый, вся его энергия испарилась в один момент. Он еле передвигался, тяжело дышал, и казалось, что силы вот-вот его оставят. Бёрт полагал себя виновным в том, что не обеспечил безопасность и что его не было там, когда случился взрыв. Было видно, как его буквально, физически придавил тяжкий груз ответственности.
Позже выяснилось, что Бёрт тяжело болен. У него нашли констриктивный перикардит – воспаление и уплотнение сердечной сумки. Хотя Бёрт, человек с техническим складом ума, отказывался верить, что во всем виновато потрясение после случившейся беды, я не мог выкинуть это из головы. У него было в буквальном смысле разбито сердце. Его жена Тоня соглашалась со мной. Однако они не сидели сложа руки и не упивались жалостью к себе. Вместе они основали фонд помощи семьям погибших.
Было жизненно необходимо понять, что привело к трагедии, чтобы такого никогда не повторилось ни в Scaled, ни в любой другой компании, занимающейся космосом. Калифорнийское Управление охраны труда начало расследование инцидента, а в Scaled параллельно вели собственное, к которому привлекли экспертов из индустрии, в том числе представителей компаний Boeing, Lockheed и Northrop Grumman. Расследование не смогло установить точные причины взрыва, однако по его результатам власти штата оштрафовали Scaled за несоблюдение техники безопасности.
Я долго занимался самокопанием. Я выходил на предрассветные прогулки на острове Некер и думал, думал, думал, что же делать дальше. Поговорив с уцелевшими и с родственниками погибших, я пришел к решению, что нам нужно продолжить работу.
Но продолжать пришлось уже без главного члена команды. Вскоре после завершения расследования Бёрт ушел с должности главы Scaled Composites. В конце 2010 года он объявил, что уходит на пенсию. После 36 лет в Мохаве он бросил свою пирамиду и стал жить на ранчо в Айдахо.
15 Мультисекс
Иногда для нового дела достаточно всего лишь оказаться в нужном месте в нужное время. Именно так и произошло в апреле 2005 года, когда я столкнулся – в буквальном смысле – с Саймоном Даффи, гендиректором кабельного оператора связи NTL.
Я старался не упустить теплые весенние деньки и в тот день, как обычно, вышел на пробежку по Центральному парку Нью-Йорка в перерыве между встречами: бег помогает держать голову ясной, а тело в тонусе. Я бежал, думал о своем и вдруг возле зоопарка врезался в человека, который бежал навстречу. Я остановился, чтобы извиниться, и тут же его узнал.
– Саймон! – изумился я.
– Ричард! Мир тесен, – улыбнулся он в ответ.
– Да, – отдуваясь, кивнул я, – но парк довольно большой.
Мы сели на ближайшую лавочку и, как говорится, зацепились языками. Обстановка несколько отличалась от обычной деловой встречи – все же на переговорах редко приходится утирать пот с бороды, да и одет ты слегка по-другому. Мы с Саймоном были хорошо знакомы: впервые мы встретились в 1992 году, когда Thorn EMI приобрела Virgin Records, а потом организовали провайдерскую компанию Virgin.net, которую NTL полностью выкупило в 2004 году. Саймон рассказал, что и у NTL, и у Telewest серьезные трудности, поскольку клиенты жалуются на плохое обслуживание, и нужны радикальные перемены, чтобы как-то подправить репутацию. Похоже, он и вправду уважал Virgin. Я подумал, что это может быть интересно, и предложил ему встретиться, когда я высушу бороду.
В ноябре 2004 года я, Гордон Маккаллум, Саймон и Шай Вайс встретились за чашкой чая, чтобы обсудить детали. Саймон представил нам Шая, который восхитился моделью круизного корабля у меня на столе: я все мечтал пропагандировать круизы среди молодежи (эта идея найдет свое воплощение через 12 лет в виде Virgin Voyages). От Шая мы узнали о слиянии NTL и Telewest, и он сказал, что у него есть предложение, которое может нас заинтересовать. Я догадывался, что это за предложение, но хвататься за него обеими руками не спешил: по недавним опросам, NTL занимала последнюю, 50-ю строчку рейтинга доверия клиентов к бренду, позиции Telewest были немногим лучше, а Virgin оставалась самым уважаемым брендом в Британии. Однако Шай зашел с неожиданной стороны – он в общих чертах, без слайдов и не сверяясь с записями, объяснил, что они хотят избавиться от брендов NTL и Telewest и назвать объединенную компанию Virgin Media.
– Давайте начистоту: вы хотите провести ребрендинг всего вашего бизнеса, используя Virgin как зонтичный бренд?
– Да, но это не самая интересная часть нашего предложения. Сделка должна включать и Virgin Mobile.
Саймон и Шай рассудили: компания Sky выйдет на рынок широкополосной связи, а BT займется телевещанием, поэтому есть смысл взяться за мобильную связь. А у нас был узнаваемый бренд и широкий выбор разнообразных услуг, так что Virgin была идеальным кандидатом на роль грозного конкурента компаниям Sky и BT.
Шай объяснил, что можно запустить первую в мире мультисервисную компанию, которая будет предлагать единый пакет из четырех услуг – кабельное телевидение, широкополосный интернет, стационарную и мобильную телефонную связь. Привлекая клиентов в компанию, которая предлагает такое разнообразие, мы сможем сохранить низкий уровень расходов и реинвестировать в инфраструктуру и обслуживание клиентов. Звучало все замечательно: я уже загорелся идеей, но не хотел этого показывать. Нам предстояли серьезные переговоры. Я нацепил на лицо самое непроницаемое выражение, на какое только был способен, безостановочно кивал и держал язык за зубами, хотя внутренне ликовал от мысли, какие изменения ждут Virgin. Раз уж Virgin Megastores постепенно выгоняют с торговых улиц, это объединение могло открыть нам двери в цифровой мир, и мы войдем в каждый дом.
