Как-то в сентябре я сидел в клубе Soho House в Нью-Йорке и за завтраком решил ответить на некоторые вопросы из Facebook. В основном это были вопросы про бизнес, а один человек спросил: «Что стало вашей первой большой удачей?» А под этим вопросом кто-то написал: «С кем вы потеряли девственность?» Я посмотрел на экран, отхлебнул чаю и решил ответить на второй вопрос. Так вышло, что незадолго до этого я установил контакт со своей первой подружкой, очаровательной голландкой по имени Руди. Она связалась со мной спустя полвека – рассказать, что нашла несколько старых любовных писем от меня. (Потом мы встретились семьями в Амстердаме, чтобы вспомнить старые времена и вместе посмеяться над моим характером в юношестве.) Парень, который задал первый вопрос, увидел мой ответ и прокомментировал: «Ричард, вместо моего серьезного вопроса вы ответили на какую-то чушь про секс. Вы меня разочаровали – не то слово». Но вообще-то я отвечал и ему: я действительно схватил удачу за хвост… теряя невинность!
26 Проявляя характер
«Спорт не закаляет характер, – однажды написал американский журналист Хейвуд Браун, – он дает ему проявиться». Я всегда считал вторую часть этого утверждения святой правдой: нередко на теннисном корте я узнавал о потенциальных бизнес-партнерах больше, чем за столом переговоров. Что же касается первой части, то мой собственный опыт никак не позволяет мне согласиться – когда я начал заниматься спортом, это была моя единственная возможность закалить характер.
Мне было семь лет, когда я покинул дом: меня отправили в школу-пансион в Суссексе. Начальная школа Скейтклиф была для меня чем угодно, но только не родным домом: что такое дислексия, тогда никто еще толком не знал, и учителя думали, что я просто туповат. Меня постоянно били палкой за неправильные ответы, проваленные тесты и даже за то, что я прошелся не по той лужайке. А для пущего унижения еще и заставляли говорить «спасибо, сэр» всякий раз, когда учитель лупил меня палкой по заднице. Я был, как и многие дети, несчастный, жалкий, одинокий и очень хотел сбежать.
Утешение я нашел в спорте, когда у меня обнаружился талант к спортивным играм. Я быстро стал капитаном команд по крикету, футболу и регби. Успехи в спорте – это автоматически означало, что тебя не тронут старшие, и даже воспитатели как-то подобрели. В первые годы в Скейтклифе я выигрывал призы на каждом спортивном мероприятии, но один день перед моим 11-летием мне запомнился особенно: я победил во всех соревнованиях, в которых участвовал. Помимо спринта и бега на длинную дистанцию, я с первой же попытки взял приз за прыжок в длину, побив при этом школьный рекорд, установленный бог весть когда. Я даже выучил первые (и, скорее всего, последние) латинские слова в своей жизни – «Victor ludorum», что означает «Победитель игр» – так назывался еще один приз, который я получил в тот день. Когда под белым праздничным шатром меня встретили родители и сестра Линди, я им сказал: «Все, я решил – буду профессиональным спортсменом».
Однако моя спортивная карьера завершилась, даже не начавшись. Буквально в следующем семестре мы играли в футбол против другой школы, наших основных соперников, но после того, как я забил первый гол, игра сделалась грязной. Я получил пас вразрез и уже приготовился бить, но тут опекавший меня защитник сделал подкат сзади. Он упал прямо на меня, заплел мне ноги, и у меня ужасно вывернулось колено. Я истошно заорал, и это последнее, что я помню: следующее воспоминание – как школьная воспитательница везет меня в больницу. Оказалось, я сильно повредил хрящ правого колена – потом операция, уколы, и врач сказал, что я вряд ли смогу играть в контактные виды спорта. Я был просто убит.
Дела в школе пошли хуже, как только спортивным достижениям, которые хоть как-то затмевали мою ужасную успеваемость, пришел конец. Мне даже не дали возможность честно завалить вступительный экзамен в среднюю школу, просто перевели из Скейтклифа в школу для отстающих Клиф Вью-хаус. Там, помимо жутковатых утренних пробежек по стылому побережью, вообще не было спорта, который бы меня отвлекал. Но зато я нашел себе новое развлечение в виде симпатичной 18-летней дочери директора. Как любой впечатлительный 13-летний подросток, я был в восторге, что она ответила на мои чувства, и у нас довольно быстро дошло до полуночных свиданий. Но потом меня чуть было не выперли – я был застукан директором, когда крался к окну своей спальни. Он спросил меня, что я делаю на улице, и я ответил: «Возвращаюсь из комнаты вашей дочери, сэр». От исключения меня спасло только то, что я изобразил попытку самоубийства и меня снимали со скалы, известной под названием Любовный Прыжок. Много лет спустя мое имя даже всплыло на бракоразводном процессе, когда муж дочери директора заявил, что наша школьная интрижка 40-летней давности внесла свой вклад в разрушение их брака. Я не понимаю, каким образом, но желаю им обоим всего наилучшего.
* * *
Мои мечты о карьере профессионального спортсмена пошли прахом, но мне никто не запрещал заниматься спортом для удовольствия и даже немного заработать на благотворительность на этом. Такая возможность подвернулась мне в 2010 году, когда мне позвонил мой друг Энди Свейн и предложил стать спонсором Лондонского марафона.
Я многие годы следил за Лондонским марафоном со стороны и всегда хотел попытать силы в этом деле. Но я знал, что марафон – это не то соревнование, куда можно заявиться без подготовки: требуются месяцы и месяцы тренировок. А вот спонсорский контракт – это, похоже, как раз то, что может сподвигнуть меня на участие. Поговорив с Энди, я подумал, что Virgin Money нельзя упускать такую возможность, и попросил Алекса Тая и Джейн-Энн изучить вопрос.
– Для Virgin это самое то, – сказал я им. – Многолюдное соревнование, где собирается множество самых разных людей, чтобы повеселиться, побегать, посостязаться друг с другом.
Само участие в таком мероприятии уже было большой удачей, но мы считали, что можем стряхнуть пыль с их стратегии привлечения средств и собрать на такое благое дело побольше денег. Мы основали некоммерческий сайт Virgin Money Giving, чтобы поддержать сбор средств в Сети и направить пожертвования именно туда, куда нужно: на те благотворительные цели, ради которых люди так усердно тренируются, а потом бегут. В первые шесть лет Virgin Money London Marathon каждый год ставил новый рекорд по объему собранных средств, и сейчас этот забег – крупнейшее ежегодное однодневное благотворительное мероприятие в мире, на проведение которого начиная с 1981 года было пожертвовано в общей сложности 830 миллионов фунтов.
Если мы собирались спонсировать марафон, то было понятно: рано или поздно мне придется надеть спортивную форму. Когда мне позвонили с вопросом, собираюсь ли я бежать, я немедленно ответил, что да, а потом забыл об этом на несколько месяцев. Время было напряженное, и мне не удавалось втиснуть занятия бегом в свое расписание. С тех пор, как в детстве травмировал колено, я никогда серьезно не бегал и не был уверен, что оно выдержит. Я подумал: «Регулярные занятия кайтсерфингом и теннисом помогают мне поддерживать форму, а раз так, о беге можно побеспокоиться и потом». А между тем мои дети тоже собирали бесподобную команду для участия в марафоне. Они мечтали подтолкнуть британскую молодежь к переменам и создали для этого благотворительную организацию. Чтобы отметить ее открытие, они убеждали своих друзей присоединиться к ним и попытаться установить оригинальный рекорд по забегу в смешных костюмах. Так возникла компания Big Change, и вскоре можно было увидеть, как по западному Лондону бегает, тренируясь, вереница из 34 приятелей. Ребята поставили цель: они хотели стать самой большой группой людей, которая пробежит марафонскую дистанцию, причем сделать это, нарядившись – все вместе – в огромную гусеницу. Интересно, откуда вылезла эта идея? Может, из тех сказок Эрика Карла, которые я читал Сэму и Холли на ночь, когда они были детьми? Узнав, как усиленно они тренируются, я подумал: «Мне бы тоже надо привести себя в порядок». Я начал бегать по дорожкам Некера каждое утро и отказался от своего любимого шоколадного печенья. Когда пришел день марафона, я уже чувствовал, что смогу пробежать всю дистанцию.
