На дворе был конец апреля 2010 года, и в то воскресное утро в Лондоне было очень жарко. Зрители обливались потом, не говоря уж про бегунов на старте, – ну а я, наряженный огромной бабочкой во главе команды «Гусеница», был самым потным из всех, но потел от страха: во что же я позволил себя втянуть. Но чем дольше мы бежали, тем громче, как мне казалось, зрители нас подбадривали. Ноги, конечно, болели как никогда, но, к своему удивлению, я обнаружил, что меня гонят и гонят вперед энтузиазм и поддержка зрителей и товарищей-соперников. Знакомые бегуны останавливались, чтобы пожать мне руку, марафон наполнял сердце чистейшей радостью. Было здорово бежать в такой сильной команде – рядом со мной были знаменитая кенийская бегунья Тегла Лорупе и моя подруга Натали Имбрулья.
Правда, когда ты наряжен бабочкой, это все усложняет: материал костюма был тяжелее, чем казался, и здорово мешал бежать против ветра. Но это было полбеды. Я помнил совет – когда устану, надо съесть немного энергетического геля. Его мне передал Ник на отметке 24 километра, когда мы пробегали мимо штаб-квартиры News International. В желудке тут же забурлило, и я взвыл. Я ударился в панику: обделаться в костюме огромной бабочки на глазах у тысяч зрителей! Нечего сказать, прекрасный старт для Virgin Money London Marathon. К счастью, Тегла увидела, что со мной происходит, и дала мне таблетку, чтобы успокоить разбушевавшийся желудок. Еще бы чуть-чуть, и…
Когда мы вышли на финишную прямую, я увидел, как на ветру развеваются флаги Британии, а сзади бежали мои дети, улыбаясь до ушей. Это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Команда «Гусеница» установила новый мировой рекорд для Книги рекордов Гиннесса, а принцесса Беатрис, которая тоже была частью гусеницы, стала первым членом королевской семьи, кто пробежал марафон. Каким-то образом я смог уложиться в 5 часов 2 минуты и 24 секунды. Если вам нужен совет, как подступиться к марафону, могу сказать по собственному опыту, что все просто: даже когда падаешь мордой вниз – это все равно значит, что ты двигался вперед, так что не расстраивайтесь!
После марафона меня охватило желание попытать себя и в других спортивных состязаниях вместе со своими детьми – и, конечно, порекламировать Virgin. В 2012 году Virgin Active начала спонсировать Лондонский триатлон – крупнейшее в своем роде соревнование в мире. Мы с детьми снова попали в эстафетную команду, в которую входил Дэвид Хассельхофф. Я его знал – мы виделись, когда я был приглашенным участником шоу Baywatch. Дэвид дал мне довольно неожиданный совет на случай, если я вдруг захочу остаться неузнанным.
– Я всегда ношу с собой маску с изображением своего лица, – сказал он, и это сначала прозвучало как бред. – Сам подумай: вряд кто-то станет тебя искать под твоей же собственной маской.
Впрочем, мы с ним радовались погожему лондонскому дню без всяких масок – плавая, бегая и крутя педали велосипеда. А бок о бок с нами делали то же самое еще 14 тысяч энтузиастов триатлона.
* * *
Если оставить в стороне марафоны и триатлоны, спорт и тренировки издавна стали частью моей повседневной жизни. Каждый день на Некере у меня начинается с прогулки, потом я спускаюсь к теннисным кортам и играю. Хорошо, что на острове есть профессиональные теннисисты, которые и подстраиваются под мой уровень, и учат играть наших гостей.
Одним из первых мы пригласили тренера Артура Хикса. Он произвел на Сэма большое впечатление, когда давал ему уроки в лондонском зале Virgin Active.
– Он идеально объясняет, – сказал я Сэму. – Зови его к нам немедленно.
Сэм позвонил Артуру, когда тот ехал домой из местного супермаркета в своем пузатом автомобильчике (у него «Фольксваген-жук» 1972 года), силясь разглядеть дорогу сквозь проливной дождь. Когда телефон зазвонил, Артур как раз приближался к круговому перекрестку. Увидев, чье имя высветилось на экране, он сделал единственное, что может в таком случае сделать человек, который очень не хочет пропустить важный звонок: он заехал на круг и остановился. Пакеты из супермаркета шуршали, проливной дождь барабанил по крыше, машины гудели, водители орали – все эти звуки, и не только они, сопровождали этот телефонный разговор, изменивший его жизнь.
– Привет, ты же знаешь, где находится Некер? – спросил его Сэм.
Сквозь шум Артур не расслышал.
– Что-что? Туда ходят мусульманские паломники через Сахару, да?
– Ха-ха! Ну да, вроде того! Ты случайно не хочешь там поработать?
– Кем поработать?
– Тренером по теннису.
Это привело Артура в замешательство. Он никогда не был на Ближнем Востоке и почти ничего о нем не знал. Однако уехать из сырой лондонской зимы в знойную пустыню – это звучало заманчиво.
– Да, конечно, – ответил он Сэму. – Я согласен!
Тем же вечером Артур рассказал о предложении своему отцу. Тот слушал, слушал, и на лице у него отражалось еще большее замешательство. Но отцы на то и отцы, чтобы делиться мудростью: он открыл ноутбук и забил в поисковую строку «Ричард Брэнсон, Мекка».
– Ты у меня, сынок, болван, – засмеялся он, ткнув пальцем в экран.
Google переспрашивал: «Вы имеете в виду “Ричард Брэнсон, Некер”?»
Артур просто замечательно учил играть в теннис наших гостей на Некере. Да и меня он тоже подтянул. Посмеиваясь, он описывал свои обязанности как «лучшую работу в мире для тренера по теннису». Во многом благодаря Артуру, а также его преемникам Майку и Джошу я все еще не проигрываю ни Холли, ни Сэму, как бы они ни пыжились. В 1995 году я заключил с ними пари, что они не одолеют меня, пока мне не исполнится 65. Победа в этом пари стала особенно приятным подарком на день рождения. Учитесь, дети, учитесь!
Я люблю смотреть за игрой величайших ракеток мира на крупных соревнованиях вроде Уимблдона или US Open. Я всегда пытаюсь пролезть на Центральный корт Уимблдона, хотя у них там ужасно строгий дресс-код. Несколько лет назад мне даже пришлось одолжить галстук, чтобы меня пустили в Королевскую ложу (с тех пор, как меня посвятили в рыцари, меня приглашают туда ежегодно). Я уже говорил, что терпеть не могу галстуки, но, поскольку меня пригласила лично Мартина Навратилова, мне все-таки пришлось повязать на шею эту жуткую удавку.
Британия здорово прибавила в последнее время – спасибо Энди Маррею, который многих вдохновил взяться за ракетку. Последнее десятилетие – золотой век тенниса, а для британца это настоящая честь – биться один на один против непревзойденных мастеров Роджера Федерера, Новака Джоковича, Рафаэля Надаля и взобраться на вершину мирового рейтинга. Но, глядя на него, я всегда вспоминаю о той огромной возможности, которую мы упустили.
Одиннадцать лет назад мне позвонил Питер Норрис (помимо прочего, большой фанат тенниса). Он взахлеб рассказывал мне про какого-то юного теннисиста – такой игры у молодого парня он никогда в жизни не видел. Звали его Энди Маррей, ему было 16, и он был совершенно уверен, что рано или поздно выиграет Уимблдонский турнир. Я сразу связался с Джуди, матерью Энди, и договорился пообедать с ними – не просто так, а с дальним прицелом: чтобы Virgin Active стала его спонсором. Мы отправились в Le Petit Blanc, ресторанчик в Оксфордшире, который тогда принадлежал нам, и за восхитительным обедом обсудили перспективы Энди. Он оказался скромным, вежливым и очень приятным парнем. Под конец я тихонько перебросился парой слов с его мамой. Я спросил о травмах Энди – он долго не играл из-за сломанной коленной чашечки, – но Джуди уверила меня, что для молодого теннисиста это нормально. Мы очень хорошо расстались, и я ушел с твердым решением поддержать Энди. Я сразу позвонил Мэтью и Фрэнку и поручил им подготовить контракт. Но по какой-то причине, как это иногда бывает в таких случаях, ничего не вышло. А в том, что Питер в конце концов стал председателем совета директоров Virgin Group, нет ничего удивительного. Если человек может разглядеть будущего чемпиона Уимблдона за 10 лет до его победы, его бизнес-интуиция меня совершенно устраивает.
