Теперь у нас на Некере и Москито есть целая колония лемуров (обожаю это название), вполне процветающая. Мы успешно вырастили лемуров редких пород – в том числе черно-белых и рыжих лемуров вари и кошачьих лемуров. Кроме лемуров, у нас есть алые и белые ибисы, виргинские циклуры, восстановилась популяция фламинго, чем я особенно горжусь. Я люблю спускаться к небольшому озерцу, где гнездятся фламинго. Одни пытаются привлечь самок, вытягивая шеи, важно расхаживая туда-сюда и вообще всячески выпендриваясь, совсем как люди. Другие лепят гнезда из грязи – высотой не меньше полуметра, чтобы никто не тронул яйца. Третьи учат летать молодняк. Наблюдать за птенцами, пытающимися аккуратно сесть на землю, все равно что за самолетом, который раз за разом промахивается мимо взлетно-посадочной полосы. Время от времени мы помогаем им выбраться из кустов после неудачного приземления. Меня просто завораживает полет на фоне солнца этих прекрасных розовых птиц с черными концами крыльев. Именно дикая природа на острове Некер подтолкнула меня заняться спасением редких животных. Что такое грех? Это когда люди позволяют вымирать целым видам. Животные не могут поднять голос в свою защиту, и наша общая задача – защитить их самих и сохранить места их обитания в природе. Именно поэтому мы попытались сделать Некер настоящим Эдемом. Вокруг нашего дома бегают гигантские игуаны – очень дружелюбные, но гости их побаиваются. По секрету: игуаны – вегетарианцы. Как-то раз гигантские черепахи устроили на Некере пробку. Мне пришлось выйти из своего гольф-кара и дождаться, пока они перейдут дорогу. Куда ни глянь, везде есть чему удивиться: Некер – это Земля в миниатюре, но Земля, не испорченная человеком. За это нам всем надо бороться, к этому надо пытаться вернуть наш мир. Думаю, когда-то и Мадагаскар был похож в этом на Некер, но его безжалостно губят, вырубая леса, выжигая площади для сельского хозяйства и уничтожая места обитания животных.
Продираясь на Мадагаскаре сквозь кустарники, мы по счастливой случайности повстречали еще одного человека, увлеченного спасением лемуров, – профессора Брайана Кокса. «Мир тесен!» – воскликнул я. «Не ожидал вас встретить в глуши тропических джунглей», – улыбнулся он в ответ. Мы решили объединить силы. Вечером Брайан нашел крайне редкого и крайне чудного – с точки зрения большинства людей – лемура ай-ай. Мы с Брайаном, держа детеныша ай-ай, гордо позировали для фото. Я даже пошутил: «В кои-то веки самым страшным на фото буду не я!»
Брайан быстро подружился с моей семьей. Мы остановились в прекрасной гостинице на берегу, где повсюду в кронах деревьев играли лемуры. Тут-то Сэм и отвел меня в сторону. Он сказал, что вечером собирается сделать предложение Белли. Вот это да! «В последний раз я так радовался, когда Фредди позвонил мне насчет Холли», – ответил я.
Сэм убежал, выложил из камней большое красивое сердце на тихом пляже среди скал и нашел симпатичную укромную пещеру. К моей радости, Белли ответила «да».
* * *
В юности я совершенно не думал о семейной жизни. Потом мы с одной девушкой, Кристен, – еще моложе, чем я, – решили пожениться: не помню, что на нас нашло. Спустя два года наши пути разошлись. Я уже и не думал, что найду любовь всей жизни, но в моей жизни появилась Джоан, а с ней – и настоящее счастье. И хотя «пойти под венец» – это не совсем точное определение для нашей с Джоан свадьбы (я прилетел на свадьбу в белом костюме, в белом цилиндре и держась за вертолет снизу), все же наш брак – это теснейшие узы. Именно поэтому несколько лет назад я так перепугался.
Это было в 2010 году, на Пасху. Я рано проснулся, предвкушая утренний теннис и еще один изумительный день на Некере в кругу семьи. Я вернулся с корта, пошел поцеловать Джоан и пожелать ей доброго утра, но, откинув одеяло, застыл как громом пораженный. Одна нога у нее распухла и увеличилась в размерах раза в два. Мы сразу поняли, что это не шутки. Я побежал за помощью, не потеряв голову только благодаря выдержке самой Джоан. К счастью, на острове были Холли, Сэм и вся семья, и мы быстро собрались вокруг кровати, чтобы поддержать Джоан. Еще большим везением оказалось, что на острове как раз отдыхал наш друг Тим Эванс, который ко всему прочему был врачом самой королевы, и он сумел облегчить состояние Джоан.
Мы немедленно отправили ее на вертолете в госпиталь Британских Виргинских островов. Врачи сказали нам, что у нее образовался огромный тромб, и это очень опасно, потому что от любого пустякового движения кусок тромба может оторваться, и кровь понесет его в мозг, в легкие или в сердце. Сначала они решили не вмешиваться и только дать Джоан стабилизирующие препараты. Мы с Холли и Сэмом начали обзванивать всех специалистов, каких только нашли, чтобы узнать другие мнения – второе, третье, 20-е. Нас очень выручило медицинское образование Холли – она сумела грамотно изложить проблему. Мы узнали, что в больнице Майами есть великолепные специалисты – доктор Катцен и доктор Пауэлл. Они разработали новейшую методику лечения тромбоза, которая, по всей видимости, могла помочь и Джоан. Еще один специалист, доктор Вулф, так мне и сказал: «Если бы это была моя мать, я бы отвез ее в Майами». Но тянуть было нельзя – такая процедура имела смысл, если ее провести в течение нескольких дней.
Я всю жизнь принимаю решения и вроде бы наловчился, но сейчас это был вопрос жизни и смерти для моей жены. Следует ли везти ее к специалисту? А не слишком ли это опасно? Вдруг по дороге ей станет хуже? Мы решили ехать, и Джоан вертолетом доставили в Майами, где у нас тоже есть родственники. Специалист провел процедуру, и, к моему огромному облегчению, все прошло отлично. Иначе Джоан могла бы остаться без ноги – в лучшем случае. Но нам сказали, что она полностью поправится, и действительно, через несколько недель она уже вышла из больницы. У нее выявили заболевание крови, которое могло убить ее в любой момент. Теперь она получает необходимое лечение, и, к счастью, проблемы остались в прошлом.
Когда в беде оказалась моя жена, мне было куда страшнее, чем во время моих собственных схваток со смертью. Если кто-то из членов моей семьи страдает – это для меня мука. И когда делаешь выбор, от которого зависит жизнь твоих близких, и когда принимаешь критически важные бизнес-решения, тебе требуются одни и те же навыки, но, конечно, в первом случае эмоции куда сильнее. Предприниматель, возможно, готов к ситуациям выбора лучше многих, он умеет критически мыслить, умеет слушать и учиться – и в конце концов просекает фишку. Но если в случае неудачи ты сможешь завести себе какой-нибудь другой бизнес, то других близких взять неоткуда. Сколько бы денег ты ни зарабатывал, нет ничего важнее здоровья близких.
Пережитый ужас – ведь я мог потерять свою жену! – еще раз заставил меня почувствовать (хотя мне и не нужно было об этом напоминать), как сильно я люблю Джоан и как хочу, чтобы она была рядом. У нас всегда была невероятно крепкая семья. Но страх друг за друга, как, например, во время болезни Джоан, сплотил нас еще крепче. Ничего удивительного, что люди постоянно спрашивают, как это мы до сих пор не развелись после 40 лет совместной жизни. Конечно, можно высокомерно процедить, что это секрет. Отношения часто рушатся – разводится больше половины пар. Если ваша страсть длится вечно – вам несказанно повезло. Но мы с Джоан просто беззаветно любили друг друга все эти годы – мы знали, кто из нас чем дышит, считались с нуждами и желаниями друг друга. Многие люди меняют партнеров, я часто это вижу; проходит время, и счастливее они, как правило, не становятся. Вино из другого бокала пьянит больше? Сомневаюсь. Конечно, тебя может захлестнуть новая страсть – но едва ли надолго.
