Теперь оставалось только ждать – нужно было расшифровать огромное количество материала, записанного в кабине погибшего корабля, чтобы точно определить, что же произошло. Я зашел в соседний ангар – поговорить со специалистами NTSB. Они рассказали нам об основных правилах: как они будут себя вести, как следует вести себя нам, что мы можем и что не можем говорить. Мы согласились, что с обеих сторон следует открыть предельно прозрачные каналы коммуникации и объединить усилия по расследованию, которое должно было занять около года.
Я сказал председателю NTSB Кристоферу Харту: «По нашему мнению, самое главное, что сейчас мы делаем все возможное для пилотов и их семей. И, конечно, принципиально важно докопаться до сути этой трагедии, чтобы извлечь соответствующий урок, и чем быстрее, тем лучше».
К этому времени спасатели уже добрались до места, где разбился космический корабль. Сверху летали вертолеты новостных агентств – картинка с обломками была на экранах телевизоров по всему миру. Очень скоро стало ясно, что худшие опасения оправдались: второй пилот Майк Олсбери погиб. Вероятно, его убило еще в корабле, когда тот начал разваливаться. Тело Майка, пристегнутое ремнями к креслу, нашли в пустыне. Все были безутешны и только растерянно переглядывались.
Я ненадолго покинул FAITH, чтобы встретить Сэма, который прилетел из Филадельфии.
– Папа, мне очень жаль, – сказал он, и я стиснул его в объятиях. Как же хорошо, что он рядом.
– Спасибо, что прилетел. Я не знаю, чем тут помочь, но давай сделаем все, что сможем.
Мы отправились обратно в FAITH, чтобы пообщаться с командой Virgin Galactic, и по лицам людей было понятно, как им тяжело. Они горько оплакивали гибель Майка Олсбери и потерю корабля. Еще утром они стояли под лучами солнца и надеялись на успех испытаний, а мечты рухнули прямо у них на глазах.
В NTSB нам показали первый снимок двигателя и топливных баков SpaceShipTwo на земле – они не были повреждены. Теперь мы точно знали – они не взорвались. Какие бы гадости ни писала пресса по горячим следам, взрыва не было – причиной катастрофы стал не ракетный двигатель.
Я вернулся к специалистам Virgin Galactic. Я понимал, что моя задача – как-то их поддержать и поблагодарить за все, что они сумели сделать. Иногда держаться и сохранять спокойствие – единственно возможный выбор. В таких случаях я всегда боюсь, как бы самому не расплакаться. Если случилась беда, как в Мохаве, очень важно держаться друг друга – и, конечно, не сорваться. К счастью, перед своей командой я сумел не расклеиться. Главное – не думать только о себе, ставить себя на место других людей и пытаться сделать для них все возможное. Иногда лучше положиться на мудрость собственного сердца. В тот день я сказал:
– Думаю, всем нам сейчас нужны самые крепкие в мире объятия.
Одни люди верят в Бога (а кто-то из них по-настоящему набожен), другие нет. Но язык объятий понимают все. Мы стояли посреди ангара, который еще несколько часов назад был домом для SpaceShipTwo, и просто обнимали друг друга. Это помогло – у нас немного поднялось настроение, и мы как-то смогли дотянуть до конца дня.
На сердце стало чуть теплее, а на душе чуть спокойнее, но меня по-прежнему терзала одна мысль. Она билась где-то в глубине сознания, и я понимал, ловя взгляды коллег, что она тревожит не меня одного.
Что будет дальше?
Что еще может случиться?
34 Только вперед
Несмотря на запреты, связанные с расследованием NTSB, я считал, что обязан поделиться с миром информацией (той, которой было можно) о гибели SpaceShipTwo. Я решил, что правильнее всего будет собрать пресс-конференцию. Но решить – одно дело, а собрать – другое: не было ни одного свободного помещения. Тогда Сэм вместе с Томом Уэстреем, сотрудником Virgin Galactic, притащили из дальнего конца что-то вроде небольшого помоста и установили его прямо на автомобильной парковке. Журналисты повытаскивали свои диктофоны, и пресс-конференция в пустыне началась.
Первыми выступили представители NTSB с результатами предварительного расследования. Они уверенно заявили, что ракетный двигатель был найден на земле без повреждений. Затем Джордж Уайтсайдс очень точно выразил наши общие чувства: «Космос суров, и сегодня был тяжелый день. Мы будем всячески способствовать расследованию, выясним, что произошло, и сделаем соответствующие выводы. От таких тяжелых дней часто зависит будущее. Мы в долгу перед теми, кто летал на этих кораблях, и перед теми, кто упорно трудился над их созданием, поэтому мы обязаны разобраться в случившемся и двигаться дальше. Именно так мы и поступим».
Потом настал мой черед, и я поднялся на помост с листком бумаги, на котором набросал кое-какие заметки. Обычно я обхожусь без черновиков, но в этой ситуации, учитывая четкие указания NTSB, я хотел подобрать предельно точные, не допускающие двоякого толкования слова. Я поддержал Джорджа и поделился своими собственными соображениями, выразив решимость извлечь уроки из случившегося. «Пытаясь выйти за границы человеческих возможностей и технологий, мы стоим на плечах гигантов. Вчера мы потерпели неудачу. За величайшими достижениями человечества всегда стоит огромная боль. Мне выпала честь знать самых смелых, ярких, решительных и жизнерадостных людей – и это наша команда. Мы твердо решили почтить отвагу пилотов и всей команды, сделав необходимые выводы из этой трагедии. Только тогда мы сможем двигаться дальше, объединенные общим желанием расширить пределы человеческих устремлений».
Какое-то время после первой пресс-конференции нам не разрешали делиться подробностями о причинах трагедии, поскольку NTSB еще продолжал свое расследование. Те, кто все знал, не могли ничего рассказать. Зато те, кто не знал ничего, болтали без умолку: отдельные журналисты распространяли очень много спорных – и даже ложных – сведений. У нас в голове не укладывалось, как люди, совершенно не владеющие информацией по теме, смеют изображать из себя экспертов и почему ведущие СМИ дают им слово.
Я слишком стар и толстокож, чтобы обращать на это внимание, но мне было очень обидно за наших людей, на которых обрушились всевозможные обвинения и сенсационные заявления, пока они оплакивали Майка Олсбери и пытались смириться с гибелью SpaceShipTwo. Специалисты Virgin Galactic еще не успели подготовить официальный отчет и предоставить актуальную информацию, а местный блогер уже заявил, будто видел, как взорвался двигатель SpaceShipTwo. Это было полное вранье, но за него тут же ухватились критики ракетных технологий.
Журналисты заглотили наживку, и вот уже, например, агентство Associated Press пишет в своем Twitter: «СРОЧНО: Свидетели утверждают, что после запуска ракетного двигателя SpaceShipTwo взорвался в воздухе и рухнул в пустыню». В последующие дни число дичайших обвинений росло как снежный ком, и я был в бешенстве: катастрофа во время испытательного полета привела к череде нелепых и сомнительных вбросов. Некоторые СМИ как с цепи сорвались: то у Scaled якобы не было лицензии, то рабочего ракетного двигателя. Ложь: Scaled получила разрешение от Федерального агентства авиации и успешно выполнила серию активных испытательных полетов. Всякую чушь публиковали тоннами – например, что наш корабль был якобы сделан из металла, а не из углекомпозитного материала.
