– Мия! – сказала я жёстким голосом.
Это какое-то сумасшествие! Моя сестра пытается удушить подушку при помощи другой подушки. Хотя, если бы я случайно не встала, она душила бы сейчас меня саму.
– Просыпайся! Сейчас же! – Я схватила сестру за плечи и принялась изо всех сил трясти её. – Мия! Уймись, подушка уже мертва!
Вдруг она тяжело задышала и зажмурилась от света лампы. Затем она пронзительно закричала. То есть со стороны её крик, может, и не казался таким уж пронзительным, но Мия орала мне прямо на ухо. Как бы там ни было, громкость была достаточной для того, чтобы на горизонте появился Грейсон.
Он толкнул дверь и ввалился в комнату в старомодных фланелевых штанах в крупную клетку. (Они были нижней частью пижамы в стариковском стиле, которую Рыся подарила ему на Рождество, не зная, что Грейсон никогда не спит в футболках или пижамных рубашках. Без верхней части пижамы вид у него был всё-таки не совсем стариковский.)
– Что тут произошло?
Я была несказанно рада, что успела-таки натянуть футболку, пусть даже шиворот-навыворот, как я тут же заметила.
– Она снова ходила во сне, – сказала я.
Мия кивнула довольно смущённо – она попеременно глядела то на меня, то на подушку в руке и всё ещё тяжело дышала.
– Я снова ходила во сне? – повторила она. – Мне приснился жуткий сон! У Лив появился двойник, подлое существо, которое хотело убить её и занять её место… Но тебе удалось вовремя убежать, Ливви, и я спрятала тебя в своей комнате. Все остальные считали, что двойник и есть настоящая Лив. – Она окинула Грейсона укоризненным взглядом. – И ты тоже!
– М-м-м… Ну извини, что ли? – сказал Грейсон.
К счастью, он был, похоже, единственным, кого мы разбудили.
Я быстро закрыла дверь, чтобы никто больше нас не услышал.
Мия кашлянула.
– В общем, мы должны были подождать, пока поддельная Лив не уснёт. Затем мы прокрались в твою комнату, и… – Она резко замолчала.
– И хотели задушить поддельную Лив, – продолжила я, взбивая свою подушку. – Подушке ещё повезло, что тебе не пришло в голову заколоть её ножом…
– Значит, во сне я пробралась в твою комнату, взяла подушку, чтобы… о боже! – Мия испуганно глядела на меня. – Да это же ужасно!
– Перестань, ничего ведь не случилось.
– Но если бы ты лежала в кровати… – Глаза Мии наполнились слезами.
Мия плакала очень редко, и чаще всего это были слёзы ярости. Поэтому я тут же крепко взяла её за руку.
– Мия, послушай, всё в порядке. – Я мягко подтолкнула её к краю своей кровати и села рядом с ней.
– Нет, не в порядке, – сказала Мия.
Грейсон продолжал стоять перед нами в полной нерешительности.
– Она пыталась задушить тебя подушкой?
– Нет, она душила одну подушку другой, только и всего. – Я бросила на него рассерженный взгляд.
Неужели надо обязательно всё усложнять? Он же видит, что Мие и без того непросто!
Но Грейсона мой сердитый взгляд, казалось, не впечатлил. Он подсел к Мие с другой стороны:
– Можешь вспомнить, кто в твоём сне подал идею задушить Лив?
– Ты имеешь в виду задушить подлого двойника Лив, которого ты считал настоящей мной, – сказала я, всё ещё пытаясь гневно зыркнуть на Грейсона через голову Мии.
Но он не обращал на меня внимания.
– Ну вот правда, кому это интересно? Некоторые сны не поддаются анализу, их хочется лишь поскорее забыть. Например, если из твоих ног вырастают корни, а из пальцев рук – ветки и листья. Предлагаю сейчас отвести Мию в кровать.
Мия замахала головой:
– Нет, я никогда больше не хочу спать! Во сне я совершаю страшные вещи!
– Если хочешь, я лягу с тобой и буду тебя охранять, – сказала я, поглядев на часы. – Сколько уж тут осталось?
– Можно я просто останусь здесь? – не дожидаясь моего ответа, Мия забралась под одеяло и свернулась калачиком.
– И так тоже можно, конечно, – сказала я.
Грейсон вздохнул:
– Лив, тебе не кажется, что этот лунатизм несколько странный? И то, что она пыталась убить тебя во сне?
– Только не преувеличивай. – Я поправила Мие одеяло. – Речь ведь шла о моём двойнике.
– Я правда-правда никогда больше не усну, – бормотала Мия, но глаза её при этом сами закрылись, а лицо посветлело. – Только один разочек, сейчас. Я ведь так устала… – Конец фразы превратился в малопонятное мычание, и тут же её дыхание стало глубоким и спокойным.
Мы с Грейсоном молча наблюдали за Мией. Неожиданно я ощутила его близость, и мне вдруг захотелось, чтобы он всё-таки надел какую-нибудь футболку, прежде чем ко мне зайти. Его голый торс меня страшно раздражал.
– Кажется, настал тот час, когда тебе пора покинуть мою комнату, ты не считаешь? – спросила я и почувствовала, что это прозвучало как-то слишком язвительно. Вообще-то мне он ничего плохого не сделал, лишь глядел на меня с укоризной, только и всего. Но я уже не могла остановиться. – Или ты забыл, что семейство Спенсеров торжественно и навсегда покрыло нас позором? Никаких доверительных отношений с убийцами деревьев быть не может.
Грейсон взял меня за руку и вынудил меня посмотреть на него:
– Лив, прошу тебя, отнесись серьёзно к тому, что сейчас произошло. Что, если этот сон Мия смотрела не одна? Что, если кто-то управляет её сновидениями, чтобы нанести тебе вред?
Я поперхнулась:
– Это совершенно…
«Исключено», – хотела сказать я. Но вдруг Грейсон прав?
– Подумай сама: откуда Леди Тайна могла знать все эти подробности о тебе?
Действительно, откуда? Волосинки на моих руках встали дыбом.
– Подробности, которые были известны только тебе, – настойчиво продолжал он. – Тебе и Мии.
И ещё Генри.
– Без понятия, – прошептала я, – но Мия никому бы не выдала мои секреты.
– Добровольно – нет. Но, возможно, кто-то проник в её сны и таким образом выведал твои тайны? – Карие глаза Грейсона при свете ночника казались гораздо темнее, чем обычно.
Было видно, что он не на шутку обеспокоен и действительно сопереживает. Мне вдруг захотелось уткнуться ему в грудь и расплакаться от усталости. Но я конечно же ничего подобного не сделала, даже наоборот – чуть-чуть отодвинулась от него.
– Значит, ты считаешь, что Леди Тайна подкараулила Мию во сне?
Он пожал плечами:
– Скорее, некто передавший информацию Леди Тайне.
– И этот некто внушил Мии, что ночью она должна прийти в мою комнату? – Я покачала головой и убрала прядь с лица сестрёнки. Во сне она выглядела такой милой. – В детстве я тоже страдала лунатизмом, это у нас семейное. Мы все очень живо воспринимаем сны.
