Одни из них были в купальниках, другие – в халатах, третьи – в намотанном на тело полотенце, но большинство из них были голыми. Как, например, тот мужчина, красный как рак, он только что вышел из сауны. Не будь я ветерком, я бы сейчас обязательно закрыла глаза.
Кто, скажите на милость, смотрит такой идиотский сон? И где Генри?
Оглядываясь по сторонам, я снова упустила его из виду, и теперь на нём был ворсистый голубой купальный халат, так что он отлично сливался с толпой. Хорошо хоть, что он не решил стать невидимкой.
Кажется, совсем недавно Генри сам же объяснял мне, насколько бесполезно проникать в чужие сны, если хочешь кого-нибудь выследить, ведь в снах люди врут гораздо более искусно, чем в реальности. «Невидимый зритель и слушатель может узнать о человеке очень много. А приложив терпение, даже всё», – сказал он тогда. Что же его сюда привело, если не слежка? Мне даже показалось, будто он договорился с кем-то о встрече.
Не спеша Генри прошагал мимо группы сидящих людей к большому джакузи, а я полетела следом за ним, стараясь не обращать внимания на красного как рак мужчину, который садился в кресло рядом со мной.
Мне и без того приходилось теперь гораздо тщательнее сосредотачиваться на своём полёте, потому что вокруг было много пара и ветерок превратился в маленькое облачко.
Я больше не скользила и не крутилась, вместе с лёгкостью меня тут же покинуло и хорошее настроение. Это ощущение усилила музыка, доносившаяся отовсюду. Кому бы ни принадлежал этот сон, у этого кого-то был кошмарный музыкальный вкус. Из скрытых динамиков Селин Дион протяжно завывала свою «My heart will goon»
[9]. Лотти как минимум четыре раза в году заставляла нас смотреть с ней «Титаник», и потому эту песню я знала гораздо лучше, чем мне бы того хотелось. Лотти во время музыкальных вставок ужасно ревела, она утверждала, что такой вот плач очень полезен для здоровья и важен для очищения души.
Тут я увидела, что на краю джакузи сидит Дэвид Бекхэм и болтает ногами в воде. В этот момент у меня ненадолго отлегло от сердца. На долю секунды я поверила, будто нахожусь во сне знаменитого футболиста и сейчас выяснится, что Генри заядлый футбольный фанат и намеревается попросить автограф или что-то в этом роде. Даже Селин Дион, казалась, очень вписывалась в общее настроение, ведь Бекхэм женился на одной из участниц группы «Spice Girls», а значит, в его музыкальных предпочтениях возможны какие угодно неожиданности.
Но не успела я как следует разглядеть татуировки Бекхэма, как чей-то хриплый, прокуренный голос сказал:
– Генри! Сладкий мой мальчик!
Голос принадлежал вовсе не футболисту, а голой женщине, которая возлежала в джакузи. На самом деле была ли она совершенно голой или нет, понять было сложно: вода слишком пенилась, но, во всяком случае, от талии и выше на ней точно ничего не было. Ровный загар, золотистые сверкающие локоны, большие зелёные глаза, обрамлённые густыми длинными ресницами, – она легко могла сойти за русалку. Вот только тёмно-красная помада немного портила всю картину и придавала её образу какой-то будничный вид.
Генри улыбнулся ей. Его улыбка красноречиво давала понять, что он не только ждал её – Генри был счастлив её увидеть. Я почувствовала, что становлюсь всё тяжелее и постепенно опускаюсь на землю.
– Привет, Би! – сказал Генри, не удостоив Бекхэма даже мимолётным взглядом.
Би? Как буква английского алфавита – «B»? Или, может, bee – как «пчела»? А может, «би» – как «гудок»? Вдруг это кодовое имя?
Би высунула из воды одну из своих длинных ног. Если бы вместо ноги оказался рыбий хвост, я бы ни капельки не удивилась.
– Хочешь окунуться? – Она сладострастно улыбнулась.
«Нет, ничего он такого не хочет!» – кричала моя душа, но ведь облако говорить не умеет.
Генри развязал пояс и небрежным движением сбросил халат. Тот плавно соскользнул с плеч на пол, а Генри целеустремлённо направился к джакузи. У меня еле хватало сил, чтобы удержаться в воздухе. Помимо моей воли я начала превращаться из лёгкого облака в капли и прекрасно понимала, что долго мне в таком состоянии не продержаться. Кстати, это было единственное, что я осознавала, – в моей голове царил полный хаос. Что, чёрт возьми, здесь происходит?! Я вдруг вспомнила все ядовитые высказывания Леди Тайны. Как там она писала? Генри не самый скромный парень, когда дело касается женского пола?
Сама не замечая, как это произошло, я превратилась в стрекозу и опустилась на лист лилии, свисавшей над бассейном. Это уже получше. В обличье стрекозы можно было, по крайней мере, дышать. Всеми своими шестью ножками я крепко вцепилась в растение, на котором сидела.
Тем временем Би чуть прищурилась и удовлетворённо осмотрела Генри с головы до ног.
– У тебя прекрасное тело, – прошептала она.
Тут Би, в общем, была совершенно права. Даже Дэвид Бекхэм померк рядом с Генри. Кстати, в прямом значении померк, потому что куда-то бесследно исчез.
И всё-таки на Генри хотя бы были плавки, заключила я, хотя в тот момент меня это мало утешало.
– Чего же ты ждёшь? – Би, запрокинув голову, рассмеялась. Кстати, зубы у неё тоже были очень красивые. – Ты что, боишься меня?
Нет, было совершенно не похоже, что Генри чего-то боялся. Даже наоборот.
Я почувствовала, как крылышки мои задрожали. Может, именно здесь кроется причина, по которой Генри не спешил развивать наши отношения?
Потому что с другой он…
«Не делай этого!» – мысленно молила я его.
Как бы мне хотелось сейчас прикрыть передними лапками глаза (ну почему я постоянно превращаюсь в существ с таким острым зрением!), но ничего подобного я не сделала. Вместо этого я уставилась на Генри, который прямо передо мной скользнул в воду, нырнув так медленно и грациозно, словно модель из рекламы мужских духов. Когда же он вынырнул, подняв фонтан брызг, мельчайшие капли медленно разлетелись вокруг, словно в замедленной съёмке, и в каждой из них преломлялись лучи света, а с гладкой кожи Генри стекали струйки воды.
Весело рассмеявшись, Генри устроился напротив Би. В этом бассейне, кроме них, больше никого не было. И Селин Дион снова завела свою пластинку: «Every night in my dreams I see you, I feel you that is how I know you go on …»
[10]
Интересно, могут ли стрекозы испытывать тошноту? Она как раз подступала к горлу.
На месте Дэвида Бекхэма тем временем появился какой-то старик в мятом пиджаке. Он сидел на убогом пластиковом стуле, который совершенно не вписывался во всеобщую картину. Старик что-то сказал на незнакомом мне языке, может, по-сербски или по-болгарски. Голос его звучал довольно сурово и недружелюбно.
