Так вот, Гене очень не нравилось, такое буйство зелени на тещиной могиле. Однажды он мне показал, что считает образцом подобного случая. Я не придала этому значения, считая, что выбирать придется не мне.
Оказывается, пришлось. Как часто мы не придаем значения мнению своих близких, а потом горько сожалеем о своей невнимательности, пытаясь вспомнить, что нам хотели сказать. Я все же отыскала эталон. И сейчас мой муж покоится так же, как он однажды показал мне. Я выполнила его предпочтение. Строгая ограда. Черный гранит. Ни единой лишней травиночки. Только кустик флоксов. А за оградой прямо около дороги можжевельник, туя и елочка. То, что он хотел посадить на нашем участке дома, а я не разрешала из-за того, что это плохая примета. Все равно не помогло.
Посадила я их в начале лета. Продавец сказала, что поливать их надо беспрерывно до самой осени. Так у меня появилась легальная причина очень часто быть на кладбище. То родственников попрошу. То друзей. То на такси приеду. Плохо, когда зависима от транспорта, и стесняешься сказать, что тебе просто поплакать там хочется, а самостоятельно доехать не можешь.
Но недавно подружка догадалась, или подсказал кто. Они с ее мужем отвезли меня на кладбище, а сами отъехали по своим делам. Я в первый раз осталась наедине со своим Геной. Рухнула и завыла. Сколько я так кричала и плакала, ползая на коленях, я не помню. Но когда друзья вернулись, я уже прополола травку, прибралась за оградкой и тихо сидела на скамеечке. Спасибо!!! Большое спасибо. Такого дорогого подарка мне со дня кончины никто не делал.
Вернулась домой и через несколько дней поймала себя на мысли, что у меня появилось состояние какого-то хрупкого душевного равновесия. Я даже стала про себя иногда мурлыкать какую-то мелодию. Очевидно, все эти восемь месяцев мне не давала покоя невыплаканность именно на могилке. Сейчас, как говорят психологи, гештальт был завершен. Это не значит, что душа успокоилась. Я и сейчас, пока писала, заплакала. Но это уже не та безумная боль и волчья тоска. Как сказала одна женщина на форуме: «Теперь я его, наконец, похоронила»,
* * *
Я очень люблю ходить пешком. Особенно в удобной обуви. В 1985 году, когда нам дали квартирку в МЖК, мимо наших окон регулярно ходила, по моим тогдашним взглядам, какая-то старушонка. В кедах. В ветровке. Оказывается, ее вся Верхняя Терраса знала. В свои 74 года она ежедневно в любую погоду обходила наш микрорайон. Мы познакомилась, когда ей было 93 года. Она тогда гуляла только во дворе нашей школы. Пример вдохновляющий. Но я люблю ходить не ради самого процесса. А мне очень нравится о чем-то думать, размышлять, мечтать, как бы это ни смешно выглядело в моем возрасте. В детстве любила ходить по лесу. Тогда это было вполне реально. Когда приехала в Ульяновск, на первом курсе пешком прошла чуть ли не весь город. Студентами с Геной тоже много ходили.
* * *
Во время самоизоляции, благодаря тому, что мы живем на окраине, я часто уходила в прибрежный лес, там много тропинок, вероятность кого-то встретить невелика. Можно спокойно поплакать. Причем не о чем-то или о ком-то. А просто так. Отпустить душевное напряжение. Я стараюсь не крутить в голове свою семейную жизнь, или перебирать в памяти какие-то эпизоды. Мне посоветовали этого пока не делать, по крайней мере, в первые годы вдовства. Потому что, как только сорвешься, мгновенно накатывает буря эмоций: «Почему это со мной случилось!?» И каждый раз летит в мозгу мысль: «Его нет. Нет, неправда!» Как, оказывается, легко давать советы, пока сам не вошел в эту воду.
Но что я поняла из чужого опыта, из лекций по спецпсихологии и медицины катастроф, из своего горя, пока душа болит очень сильно, надо максимально загрузить тело. Это не значит, что таскать тяжести или надрываться. Нет. Надо постоянно быть физически занятым. Мне тут буквально месяц назад позвонила женщина, вся в слезах и панике. Муж лежал в реанимации. Я ей посоветовала зубной щеткой протереть все шовчики в ванной комнате, хотя прекрасно знаю, какая у нее там стерильная чистота. Она меня поняла. Высыпала на стол по стакану риса и гречки, перемешала и стала отделять зерна. К вечеру ей сообщили, что мужа перевели в общую палату. Конечно, не из-за зерен. Просто она закрыла время от своих эмоций.
Мне эмоции закрывать получается лучше всего ходьбой. И вот буквально пару недель назад я поймала себя на том, что вспоминаю свою жизнь в совсем юном возрасте, до Гены. Она ведь была и до него, я и не вспоминала. Теперь будет после него. Надо постараться ради его памяти.
* * *
Осенью 1969 года я, студентка первого курса, гуляла по Венцу. Шуршали листья. Много опавших и очень красивых листьев. Особый запах, какой-то пьянящий. Мое детство прошло в сельской местности. Очень красивая природа, леса вокруг села, а сама Павловка утопает в садах. Ее местные жители называют Русской Швейцарией. И уж природных красот я насмотрелась немало. А вот глядишь ты, городская золотая осень очень меня впечатлила.
Я бродила по улицам и аллеям. Сочиняла стихи. В том возрасте многие считают себя поэтами.
У старого здания Дворца книги, под осыпающимся кленом стояла парочка и целовалась.
Я так им позавидовала. И загадала, что у меня будет так же. И это сбылось. И осень, и не одна, и под осыпающимся кленом. И еще почти сорок пять лет безумного счастья.
Сегодня мы с внуком шли по Верхней Террасе на тренировку. Золотые тополиные листья шуршали под ногами. И я вдруг вспомнила и этот запах. И эти листья, и их шорох. И как мы с Геной целуемся на Венце у стены Дворца книги. И не заплакала. Улыбнулась…
* * *
Шел 1992 год. 15 августа я бежала через пустырь к своему новому месту работы. В школу. Торопилась. Сказывалась многолетняя привычка работы в пропускной системе. Вбежала в вестибюль, поднялась в кабинет и… растерялась. Делай, что хочешь. Нет, задание мне, конечно, было дано, и план работ сверстан. Правда, я не имела ни малейшего представления о том, как я его выполню. Но это никого не волновало. Меня считали специалистом. Спросить и проконсультироваться не у кого. Дерзай, Любовь Тимофеевна! Пробыв в школе до положенного времени, я пошла к директору, доложить о том, что мой рабочий день закончился и можно ли уже идти домой. Она засмеялась. «Иди», – говорит.
На школьном дворе светило солнце, бегали ребятишки. Был всего лишь полдень. Когда я вернулась домой, семья очень удивилась, почему так рано. И тут я поняла, что это СВОБОДА! Какое великое счастье ощутить это состояние! Ни один педагог не поймет, о чем это я, и ни один инженер не поймет, зачем это я. То есть я все эти годы не ощущала того, что была ущемлена в этом смысле. До сознания не доходило, так организм прижал меня по-другому. Жесткий режим работы на номерном предприятии пагубно сказался на моей нежной к восприятию действительности душе. Вот и полезли болячки.
Я об этом вспомнила, когда месяц назад взяла подкидышей – котенка и щенка «дворянской» породы. Обе девочки. Изба сразу превратилась в хлев. Но меня это особо-то не расстроило. Только через несколько дней я поняла, что, оказывается, страшно боялась спать одна в доме, хотя и не осознавала этого. Но нежелание звать кого-то в компаньоны пересиливало. Я и сейчас при всей своей коммуникабельности на стороне не особо-то хочу кого-либо видеть у себя дома. Говорят, что это со временем пройдет. А я-то все время удивлялась, когда меня спрашивали, не боюсь ли я? И считали это странным.
