Я когда-нибудь осуждала ваши идеально приготовленные, с пылу с жару, шоколадные капкейки с двойной помадкой и замешенной вручную глазурью? Я когда-нибудь осуждала тот красиво украшенный монограммой поднос для капкейков с соответствующим ему накрахмаленным фартучком, который на вас надет?
Нет, не судила.
Потому что вы – мои сестры.
А еще потому, что я собираюсь слопать все ваши капкейки.
Видите ли, я предана своим детям. Глубоко. Но моя преданность никак не связана с домашней выпечкой. Она никак не связана с превращением ее в какого-либо рода публичное представление материнского великолепия. Потому что (к этому моменту вы уже меня знаете) публичные демонстрации любого рода великолепия – это вообще не мое.
Я предана стараниям познать своих детей, читать с ними книжки, слушать истории, которые они мне рассказывают, вести с ними разговоры.
Стараниям сделать их гражданами мира. Воспитать сильных личностей, которые любят себя и верят в себя. И моя задача достаточно трудна и без доставки в школу по пятницам домашней выпечки.
Я никогда не буду идеально заплетать косички. Ни у кого не будет глаженой одежды. Чистая – да. Но глаженая? Только не мной. У нас никогда не будет специальных рукодельных подарков к каждому празднику, и мы не будем потом выкладывать их фото в «Пинтересте» и «Фейсбуке».
Никогда.
То есть вообще никогда.
Зато меня будут возмущать мамские заседания, которые имеют место по вторникам в одиннадцать утра. Как будто матерей, у которых есть работа, здесь не ценят и не привечают.
И я всегда буду орать «какого хрена?!» на родительском собрании, если вы станете твердить мне, что брауни непременно должны быть самодельными.
Я уже нахожусь в гуще Великой Мамской войны и веду ее против своего злейшего врага – самой себя. Мне не нужна еще одна война – с вами. Готова спорить, что и вам она не нужна.
Стейси Макки
[26] как раз из тех мам, которые занимаются с детьми рукоделием и выкладывают фото результатов в «Пинтерест» и «Фейсбук». У нее длинный рабочий день, но все равно: заходишь к ней в кабинет, и она, разговаривая о сценариях и сюжете, продолжает приклеивать термоклеем бусинки к головному убору принцессы для своей дочери. Я всегда поднимаю брови и спрашиваю, на кой черт она это делает. Зачем? На кой черт она вручную расписывает миниатюрными картинами пасхальные яйца? Зачем она вообще делает все те безумные восхитительные рукодельные вещицы для своих детей?!
Стейси поднимает брови в ответ, столь же непонимающая и растерянная.
– А почему бы мне этого не делать? – говорит она.
Видите ли, Стейси ОБОЖАЕТ заниматься этими вещами. Возможно, она занималась бы ими, даже не будь у нее детей. Ах, погодите! Я ведь была с ней знакома тогда, когда у нее не было детей, – и она таки этим всем занималась! Когда-то Стейси потратила не один день, изготавливая невероятно похожие подобия всех персонажей «Анатомии страсти» из ершиков для чистки курительных трубок.
ИЗ ЕРШИКОВ ДЛЯ ЧИСТКИ КУРИТЕЛЬНЫХ ТРУБОК.
Так что речь не о противопоставлении работающих мам неработающим мамам. Речь о противопоставлении людей, которые любят клеить бусинки на головные уборы, людям, которые понятия не имеют, как выглядит пистолет с термоклеем.
И даже не только об этом.
Речь о том, чтобы люди, никогда не державшие в руках пистолет с термоклеем, не опирались на допущение, что те, кто с термоклеем дружен, осуждают их, и наоборот. Может быть, не стоит начинать с поднятого оружия?
Может быть, та мамаша-совершенство из родительского комитета даже не осознавала, что домашние брауни могут быть кому-то в тягость?
Может быть, вместо того чтобы выкрикивать бранные слова при упоминании домашних брауни, было бы лучше встать и мягко указать, что не у каждой мамы хватает времени или производственных мощностей для выпекания брауни?
А если на тебя посмотрят снисходительно, только после этого и начать выкрикивать ругательства?
В этом году в новом садике Эмерсон я была ответственной за торт для утренника в честь окончания учебного года. Мне повезло, я нашла кондитерскую, в которой умеют воспроизводить на торте фотографии. Не знаю, как они исхитряются, да мне и дела до этого нет. Я сделала заказ в этой кондитерской и заявилась на утренник со своим потрясающим заказным тортом. С глазури улыбались личики всех наших детей. Все охали и ахали. Я чувствовала себя победительницей. С оттенком омерзительного, самодовольного превосходства потрясающей-матери-с-которой-не-садятся-играть-в-скребл-и-которую-выгнали-из-всех-спортивных-команд. А потом кто-то спросил меня, где лопаточка для торта.
Я принесла торт.
Я не принесла ничего, чем можно было бы его разрезать. И тарелок, с которых можно было бы есть торт, я тоже не принесла. Не принесла вообще какой бы то ни было утвари.
В другом образовательном заведении это могло бы вылиться для меня в международный инцидент. Обстановка могла бы раскалиться до ядерного уровня. Были бы расчехлены арсеналы.
А что случилось сейчас, в этом садике?
Я промямлила:
– М-м-м, ну, этот тортик та-акой красивый!
И мне в ответ рассмеялись. Дружелюбным смехом.
Потом одна мама улыбнулась и сказала:
– Ничего страшного. У меня есть чем его разрезать!
И все пошло своим чередом. Торт был разрезан и подан. Торт был съеден. Все переписали себе с коробки название кондитерской. И все.
Эти мамы своих не бросают.
Мне так здесь нравится!
Не думаю, что они какие-то другие, не такие, как мамы в других школах. Дело в том, что теперь другая я. Возможно, все мамы всю дорогу были прекрасными людьми. Я просто этого не понимала. Теперь я больше не ищу врагов. Поэтому я больше и не вижу врагов.
И поэтому, наконец, в этом году я позволяю себе полностью сложить оружие.
Когда какой-нибудь репортер щелкает своим диктофоном, улыбается и задает «большие вопросы», я не бросаю в бой войска. Я не поднимаю щиты.
Я позволяю себе быть видимой.
«Как вы справляетесь с работой и домом? Какие советы вы можете дать работающим мамам? В чем состоит ваш секрет нахождения баланса в нашем загруженном мире?»
Да, теперь я могу ответить.
Никаких пистолетов с термоклеем.
Никакой домашней выпечки.
Никакой стирки поздним вечером.
Мамы своих не бросают.
– Дженни Маккарти. Чтобы все успевать, у меня есть Дженни Маккарти.
И мне так хорошо!
Разумеется, репортер уходит в глубоком недоумении, не понимая, почему Дженни Маккарти играет такую явно выдающуюся роль в моей жизни.
