Агрессивные наклонности у хулиганов часто развиваются как реакция на властного отца.
Когда агрессивному ребенку не хватает родителей, помогающих найти конструктивный выход его ярости и фрустрации, его попытки стать более уравновешенным терпят неудачу. Он учится любить только себя и с большой вероятностью начинает ненавидеть родителей, – особенно таких, кто устанавливает жесткие ограничения и диктует свои правила. Более организованное воспитание помогло бы ему изменить собственное представление о себе.
Отсутствие отца оказывает особенно заметное воздействие на отношение сына к агрессии: как он справляется со своей и чужой агрессивностью, как распознает признаки агрессии в себе и в других людях. Все сыновья на каком-то этапе психического развития испытывают потребность восставать против отца. Когда отец рядом, сын обычно проецирует на него свою агрессию, а потом начинает бояться отца на основе этой проекции. Сын соперничает или ссорится с отцом, а потом возмещает причиненный ущерб; это вариант динамики отношений между матерью и младенцем, помогающий ребенку учиться модифицировать свои агрессивные реакции. Позже сын извлекает пользу из отцовской модели здоровой агрессии – например, когда отец заступается за мать, за другого человека или устанавливает ограничения для своих детей. По мере повторения этого процесса, происходит субъективация сыновней любви и ярости по отношению к отцу. Это воспроизведение сдвига ментальной позиции: сначала сын воспринимает «хорошего» отца, которого он любит, и «плохого» отца, которого боится. Соединение этих двух образов и их гармоничное включение в собственную личность сильно затруднено, когда реального отца нет рядом.
Сын, который редко видит или теряет отца в раннем возрасте, часто вырастает с ощущением, которое гарвардский психоаналитик Джеймс Херцог определил как «голод по отцу», – с глубоким желанием сблизиться с тем, кого нет рядом. Такое желание нельзя замести под ковер или выразить косвенными способами. «Голод по отцу» часто порождает поиск авторитетного мужчины, который может ценить ребенка и восхищаться его успехами, что отчасти компенсирует отсутствующую динамику отношений между отцом и сыном. Вероятно, юный Дональд был подвержен такому страстному желанию из-за отстраненного поведения его отца. Однако в ранней юности его проблемы в отношениях с отцом внезапно обострились, когда Фред Трамп попытался совладать с неконтролируемой (или, по крайней мере, неподконтрольной) агрессией сына. Психологические последствия того периода дают о себе знать и в наши дни, но уже в глобальном масштабе.
Гвенда Блэр разговаривала с одним из одноклассников Трампа в школе Кью-Форест. Тот сообщил ей, что Дональд и его лучший друг Питер Брент «испытывали границы чужого терпения и делали все, что могло сойти им с рук». Десятилетия спустя нетрудно интерпретировать поведение Трампа как признак того, что вызов существующим порядкам остается его главной целью. Отвращение к правилам и предписаниям можно истолковать как страх кастрации и позора или как потребность во всемогуществе и верховной власти.
Блэр подробно описывает знаменитый инцидент, который привел к отправке Дональда Трампа в Нью-Йоркскую военную академию после седьмого класса. «Одной из любимых забав (Дональда и Питера) были субботние поездки на метро в Манхэттен, где они ходили в магазин розыгрышей и покупали вонючие бомбы, дымовые шашки и пластиковую рвоту. Другим излюбленным развлечением была жевательная резинка с острым перцем, которую они раздавали ничего не подозревающим ученикам. Посмотрев «Вестсайдскую историю», они увлеклись пружинными ножами. «Пружинный нож был великолепной штукой для одиннадцатилетнего сорванца, – сказал Питер. – Мы купили один маленький, затем побольше и наконец приобрели нож с лезвием в одиннадцать дюймов. В этом не было ничего дурного. Нам просто хотелось играть в «Лэнд» (игру с ножами, которую они придумали) и слушать шорох вылетающего лезвия».
С точки зрения одиннадцатилетнего Трампа, Манхэттен представлял собой запретное царство, которое он с тех пор постоянно пытался покорить. Подростку, верившему в волшебство, – во всяком случае, достаточно для того, чтобы посещать «волшебный магазин», – и обитавшему в фантастическом мире всемогущества, нетрудно представить тайные походы на Манхэттен как превращение в неуязвимого человека-невидимку. В «Вестсайдской истории» его явно привлекали образы уличных банд, решавших свои споры с помощью насилия. Купленное оружие он привозил домой в Квинс, где мог тиранить более слабых товарищей и ощущать себя суперменом. Кроме того, последовательная замена маленьких ножей на более крупные представляет собой явно фаллическую идею, уходящую корнями в желание Эдипа превзойти своего отца мужской удалью. В должности президента Дональд Трамп наконец отвернулся от «Вестсайдской истории» и поменял пружинные ножи на бумажные полотенца, которые бросил как подачку жителям Пуэрто-Рико, пострадавшим от урагана.
Отвращение к правилам и предписаниям можно истолковать как страх кастрации и позора или как потребность во всемогуществе и верховной власти.
По слова Блэр, история с пружинными ножами и тайными поездками на Манхэттен стала «последней каплей» для Фреда Трампа, «уже встревоженного сообщениями о поведении Дональда на уроках» в той самой школе, где он (Фред) входил в состав попечительского совета. Дональд был не единственным непослушным ребенком, но он выставлял отца в дурном свете перед рядом авторитетных организаций. Его наказание – изгнание из семейного дома и ссылка в военное училище – дало Дональду болезненно ясное доказательство, кто обладал реальной силой. Он хорошо знал, что отец понимает его и не желает терпеть подобное дерзкое неповиновение. Стоит отметить, что причиной изгнания Донни послужило не то, что он ударил учителя, а то, что он тайно ослушался своего отца. Да и собранная им коллекция ножей заставила бы любого родителя задуматься над дальнейшим развитием событий.
История о коллекции ножей в изложении Краниша и Фишера ясно дает понять, что отцы предприняли меры, причем отец Дональда отреагировал более жестко, чем отец Питера.
«Ближе к концу седьмого класса Фред обнаружил тайник Дональда с ножами. Он позвонил отцу Питера, и тот нашел коллекцию своего сына. Родители пришли в ярость, узнав о тайных поездках в город… Фред Трамп, встревоженный таким развитием событий, пришел к выводу, что Дональд нуждается в радикальных переменах». Фред и раньше понимал, что его сын выходит из-под контроля, но теперь его тайник с ножами представлял угрозу для всей семьи.
Принимая решение отправить сына в NYMA, Фред признавал, что не может справиться с его поведением в школе. Он был первым, и, возможно, единственным человеком, который установил границы, и Дональду пришлось подчиниться. В последующие годы встречались юристы и бизнесмены, которые отказывались вести с ним дела, но никто не пытался изменить его поведение, а тем более отправить его в ссылку. Установка ограничений для деструктивных подростков всегда служит первым шагом для назначения терапии. Это указывает на очевидный (хотя и маловероятный) шанс решения проблем, связанных с президентом Трампом, который по-прежнему руководствуется деструктивными побуждениями.
Интересно, что Дональд не сообщил Питеру о своем наказании.
