Неудивительно, что Трамп противоречит сам себе, когда в другой раз высоко оценивает свой опыт в NYMA и уроки, вынесенные оттуда. Д’Антонио пишет: «Вспоминая об этом периоде, Трамп сказал мне: “Я принадлежал к элите. Когда я окончил училище, то был элитным человеком”». Прогресс Трампа по сравнению с подростковым представлением о некой абсолютной «шкале элитности» приводит к малоутешительным выводам насчет его склада ума – как тогда, так и теперь.
Но в качестве наглядного урока (а Фред, вероятно, больше всего хотел этого) ссылка в NYMA достигла своей цели. Она установила в отношениях между отцом и сыном баланс сил, который сохранялся до конца жизни Фреда и даже после. Возможно, неподконтрольный характер Дональда был частично признан, но вместе с тем он получил недвусмысленное предупреждение: если кто-то собирается держать его под контролем, это будет его отец. Несмотря на многочисленные вызовы отцовскому авторитету и превосходству, которые мы рассмотрим в следующей главе, Дональд ясно дал понять это в интервью Джейсону Горовицу из «Нью-Йорк Таймс» от 2016 года. Когда Трампа спросили, как бы его отец отнесся к намерению сына участвовать в президентской гонке, он ответил: «Он, несомненно, разрешил бы мне это сделать». Создавая «персоны» Дональда Трампа, автор ряда бестселлеров Дональд Трамп писал в «Искусстве сделки»: «Я никогда не боялся отца, как это бывает с большинством людей. Я смело возражал ему, и он уважал это». Признание, что для участия в президентской гонке ему понадобилось бы отцовское разрешение, предполагает нечто иное.
Каким образом Фреду Трампу удалось провести четкие границы властных полномочий? Помимо передачи семейного бизнеса и неведомых финансовых ресурсов, изгнание Дональда в NYMA стало самым мощным утверждением отцовской власти. Но это был не единственный урок послушания, который получил Дональд. Для того чтобы лучше понять влияние Фреда на второго сына, стоит рассмотреть, что произошло с его первенцем, Фредом-младшим.
Глава 3
Брат
Нельзя одновременно иметь братьев и кушать их.
Бадд Шульберг, «Почему Сэмми убегает?»
Второй ребенок и первый сын Фреда и Мэри, Фред-младший, родившийся на восемь лет раньше Дональда, должен был унаследовать семейный бизнес. К сожалению, он плохо подходил для этой роли. Описанный Джеймсом Горовицем в «Нью-Йорк Таймс» как «обаятельный, общительный и обладающий самоубийственными наклонностями» Фредди Трамп «был лишен инстинкта убийцы», который Фред-старший стремился культивировать в своих детях. Не выдерживая агрессивного и требовательного стиля отца, не в силах противостоять неустанной критике, Фредди оставил попытки следовать по его профессиональным стопам. После карьеры пилота в «Транс Уорлд Эйрлайнс» он скатился в алкоголизм, который привел его к безвременной кончине в возрасте сорока трех лет. К тому времени, как пишет Горовиц, Фредди «отошел так далеко от отцовских амбиций, что его дети по большей части оказались вычеркнутыми из завещания патриарха». Судя по имеющимся сведениям, Фредди предупреждал Дональда об опасностях алкоголизма, но наверное ярче всего он продемонстрировал младшему брату, как опасно быть Трампом.
В книге Блэр «Трампы» содержится, вероятно, самое подробное описание неудачной попытки передать маршальский жезл семейного бизнеса от отца к старшему сыну.
«Когда Фредди, с точки зрения отца, совершил ошибку, установив новые окна там, где старые могли еще немного послужить, отец устроил ему публичный разнос за пустую трату денег. Если Фред-младший что-то делал хорошо – например, закончил крышу и финальную отделку шестиэтажного дома в Бруклине под названием «Фалькон», – отец ни разу не упоминал об этом. «Когда я спросила его, почему он этого не сделал, он сказал: “А с какой стати? От него ждут, что он будет хорошо делать свою работу”. Ему никогда не приходило в голову похвалить Фредди», – вспоминает Марианна.
Трения между отцом и сыном усилились под давлением слушаний Следственной комиссии штата Нью-Йорк по делу «Трамп-Виллидж» и достигли кульминации, когда Фред-младший оказался не в состоянии реализовать надежды Фреда-старшего на «Стипльчез-Парк». Фредди следил за разборкой старого павильона и мужественно отстаивал планы своего отца перед прессой. Но он не мог сделать больше, поскольку политические союзники отца не обеспечили ему зонирование достаточного количества многоэтажных жилых домов».
Десятилетия спустя Дональд восторженно оценивает свою работу и говорит о «лучших» и «величайших» людях и результатах, которых он достиг. Легко понять, что он не просто компенсирует былые обиды. Он прославляет себя, потому что его отец никогда никого не хвалил; он делает для себя то, чего отец никогда не делал для него или для его несчастного брата.
Враждебность между отцом и старшим сыном сложилась раньше неудачной попытки последнего войти в семейный бизнес. Ссылаясь на школьных друзей Фреда-младшего, Блэр пишет, что «явная уязвимость» Фредди вызывала «резкую реакцию» отца. «Среди нас его отец мог вести себя очень агрессивно, надменно и бесцеремонно, почти на грани дозволенного, – сказал Блэр один из друзей Фредди. – Прежде всего он требовал жесткости, поэтому сильно давил на Фредди для достижения своих целей».
Возможно Фред-старший отчасти проецировал свое соперничество с близкими родственниками на отношения между сыновьями. Блэр пишет: «Когда один из товарищей Фредди упомянул, что собирается изучать гуманитарные науки в одном из колледжей «Лиги Плюща», Фред-старший презрительно заговорил о том, какие жалкие гроши зарабатывает его собственный брат на профессорской ставке в Массачусетском технологическом колледже. «Думаю, отец Фредди боялся, что его сын может стать утонченным эстетом, маленьким английским джентльменом, – сказал этот товарищ. – Он как будто считал, что частная школа для подготовки к колледжу может ослабить его сына, что из него вытравят все агрессивные инстинкты, и он превратится в лощеного слюнтяя из “Лиги Плюща”».
Фредди вполне мог столкнуться с мощными отголосками семейных конфликтов и противоречий, предшествовавших его рождению. Блэр пишет о Джоне, младшем брате Фреда-старшего, как об уважаемом физике: «Профессор MIT и члены его семьи были командой интеллектуалов, ценимых за их академические достижения, но мало смысливших в практических вопросах. “У него были мозги, – однажды злорадно сказал Фред Трамп их общему знакомому. – Зато я делаю деньги”». Соперничество Фреда-старшего с собственным братом можно рассматривать как образец родственного соревнования, которое он проецировал на своих сыновей и, возможно, даже поощрял их к этому. Поскольку его определением власти было богатство и возможность управлять другими людьми, Фред-старший презирал своего брата и его так называемую слабость. Этот сценарий он повторил с первыми двумя сыновьями, с пользой для одного и трагическим исходом для другого.
Соперничество между братьями, которое внесло вклад в преждевременную смерть проигравшего, – не самая приятная тема для членов семьи. Старшая дочь Марианна, единственная из Трампов, кто согласился говорить под запись для Блэр, не придавала ему большого значения. «Дональд двигался вперед по мере того, как Фредди терпел неудачи, – сказала она. – Не вижу здесь какой-то особой связи. Дональд был гораздо моложе и просто не подходил по возрасту для жесткой конкуренции. Вряд ли Фредди считал, что Дональд дышит ему в спину и наступает на пятки, но он бы не возражал, если бы так было на самом деле». Вероятно, не имеет значения, заботило ли это Фреда, но Дональда это определенно заботило, о чем он сам рассказал Блэр: «Он был старшим сыном, и я подсознательно следил за всеми его поступками». Блэр приходит к выводу: Дональд «понял, что отступление еще сильнее бесит рассерженного отца; что общение с людьми, которые выглядят скорее высоколобыми, нежели практичными, приводит его в ярость; что любые признаки уязвимости в присутствии отца недопустимы». Дональд усвоил урок: если он не хочет провести жизнь с клеймом неудачника, то должен показать отцу, что во всех отношениях не уступает ему. Если кто-то осмелится толкнуть его, то получит в ответ более сильный толчок. Он – первенец, если не по рождению, то по духу.
