Таким образом, история падения Фреда-младшего неразрывно связана с историей выживания Дональда. Наблюдая за трагическими последствиями изгнания брата из семейного бизнеса, Дональд понимал, что единственный способ защиты от отца – объединиться с ним, чего бы это ни стоило. Он страшился судьбы Фредди. Концепция «если не можешь побить их, присоединись к ним» упускает из виду возможность того, что кто-то еще пострадает. Выступление кандидата Трампа в роли спасителя, который «снова сделает Америку великой» – самый экстремальный пример его отождествления с агрессором: он надевает отцовский плащ и собирается не только защитить заблудшего брата, но и спасти целую нацию.
Правда, отождествление с агрессором лишь ограниченно эффективно в качестве защитного механизма. Вместо преодоления гнева, который жертва испытывает к обидчику, такая схема затушевывает или переориентирует его. Неутоленная враждебность представляет собой могучую силу, так как обида передается другим жертвам. В случае Трампа, такими жертвами в конце концов могут оказаться все те, кто верит его обещаниям прийти им на помощь в нужный момент.
Глава 4
Соперники
Если вы не сводите счеты, то вы просто болван!.. Я люблю сводить счеты. Мне постоянно создают проблемы. Я давлю на тех, кто это делает, – и знаете что? Люди не валяют со мной дурака так, как они делают с другими. Они понимают, что, если будут так поступать, им предстоит крупная драка. Нужно всегда сводить счеты.
Дональд Дж. Трамп, «Думайте по-крупному и задавайте жару в публичной жизни»
Вполне логично, что до прихода в политику Дональд Трамп получил огромную известность не как строитель, делец, опытный переговорщик или магнат, а как персонаж в конкурсном реалити-шоу. Конкуренция свойственна Трампу больше, чем все остальное. Всю свою жизнь он занимался соперничеством: в качестве брата, спортсмена, бизнесмена, участника реалити-шоу, а теперь и политика. Он получал прибыль – или мог бы получать, если бы был лучшим бизнесменом, – от универсального инстинкта соперничества, который пытался максимально использовать в своих казино, футбольной команде и конкурсах красоты. Но соперничество Дональда с отцом оказало больше влияния на развитие его личности, чем любая другая конкуренция. Его отголоски слышны в глобальном масштабе сейчас, спустя годы после смерти отца.
Трамп пишет в «Искусстве сделки», что «не хотел заниматься тем же бизнесом, что и мой отец», то есть «строительством арендных домов в Квинсе и Бруклине… Это очень трудный способ зарабатывать деньги». Трампу хотелось «попробовать что-то более масштабное, величественное и увлекательное». С самого начала он желал превзойти отца хотя бы по шкале эффективности и публичного интереса. Но в его описании отцовского бизнеса содержится неявное отрицание правил и предписаний, которые некогда помешали развернуться его отцу и сужали пространство для маневра на рынке многоквартирного жилья.
В другом месте «Искусства сделки» Трамп сопоставляет мотивы своего и отцовского подхода. «Мой отец строил дома в Бруклине и Квинсе для семей с низким и средним доходом, но я даже тогда тяготел к более элитным местам, – пишет он. – Когда я работал в Квинсе, мне всегда хотелось строить на Форест-Хиллс. Когда я стал старше и, возможно, умнее и опытнее, я осознал, что, несмотря на привлекательность Форест-Хиллс, это все же не Пятая авеню». (Разумеется, это происходило за десятилетия до того, как Дональд стал отзываться о Пятой авеню как о месте, где можно застрелить человека «без права обратного требования».) «Тогда я начал посматривать в сторону Манхэттена, поскольку еще в ранней молодости хорошо представлял, чем хочу заниматься. Меня не удовлетворяла просто возможность хорошо зарабатывать. Я хотел громко заявить о себе и построить нечто монументальное».
Разумеется, эти слова были написаны с ретроспективной оценкой, и у нас нет никаких исторических свидетельств того, что юный Донни Трамп замышлял построить нечто монументальное на Манхэттене. Мы знаем, что он совершал тайные поездки на Манхэттен для пополнения своей коллекции ножей. В сознании подростка это было место, где он бросал вызов отцовскому авторитету, вступал в скрытое соперничество с ним.
Еще до того, как Дональд начал собственный бизнес, он сопровождал отца на церемонии открытия моста Вераццано-Нарроуз в 1964 году. Этот мост соединяет два внешних округа Нью-Йорка, Бруклин и Стэйтен-Айленд, поэтому удивительно, что Трамп вообще упоминает свое присутствие на церемонии. Более того, он превратил это событие в часто повторяющийся сюжет своих мемуаров.
«Во время торжеств Дональд заметил, что городские чиновники едва обращают внимание на восьмидесятипятилетнего конструктора моста Отмара Амана, – написано в книге «Трамп разоблаченный». – Хотя день был солнечный и безоблачный, спустя годы Трамп вспоминает моросящий дождь, под которым Аман одиноко стоял в стороне. “Никто даже не упомянул его имени, – сказал Трамп. – Там и тогда я понял, что, если позволять людям обращаться с тобой, как они хотят, превратишься в посмешище. Именно там до меня дошло: я не хочу быть чьей-то легкой добычей”».
Первый биограф Трампа Жером Таксиль («Трамп: сага о самом могущественном строительном бароне Америки») пишет: «В тот день 1964 года Дональд принял осознанное решение – его имя будет написано крупными буквами на всем, что он построит. Никто и никогда не забудет его имени во время церемоний».
Как бы ни пугала мысль о том, что Америкой управляют согласно решению, принятому восемнадцатилетним юношей (который к тому же утверждает, что его психологическое развитие остановилось за десять лет до этого), не менее тревожно, до какой степени здесь изменены известные факты. На фотографиях, сделанных в тот день, можно видеть яркое солнце, что подтверждает статья в «Нью-Йорк таймс». В статье действительно упоминается, что распорядитель торжеств забыл назвать Амана по имени, но лишь после того, как назвал его «величайшим из ныне живущих конструкторов мостов – вероятно, лучшим во все времена».
Если кого-то и не замечали в тот день, так это Дональда – парнишку из Квинса, стоявшего рядом с отцом и едва различимого на фотографии, хотя он и пытался выделиться. Вполне возможно, что в тот день конкурентные побуждения Дональда переключились на повышенную передачу, но его версия истории, открыто противоречащая фактам, указывает, что его мастерство описания реальных событий хромает. В психологическом отношении ему было гораздо легче спроецировать оскорбительное равнодушие на другого человека, чем признаваться в соперничестве с могущественным и пугающим отцом, унижавшим достоинство его старшего брата. В то время Дональд уже начал примерять на себя отцовские качества для защиты от участи, постигшей Фреда-младшего.
Когда Дональд все же предпринял вторжение в сферу строительства недвижимости на Манхэттене, это было сделано вопреки отцовским протестам, хотя во многом согласовалось с моделью Фреда-старшего по извлечению прибыли из чужих неудач. Крах железной дороги «Пенн-Централ» в 1970 году в то время считался величайшим корпоративным банкротством в истории США. Дональд интересовался тремя владениями на Манхэттене, которые железнодорожная компания была вынуждена продать: двумя крупными объектами недвижимости в Вестсайде и отелем «Коммодор» рядом с вокзалом «Гранд-Централ». «Покупка “Коммодора” в такое время, когда даже “Крайслер Билдинг” находится под внешним управлением, – это все равно, что борьба за место на “Титанике”», – сказал Фред сыну. Но Дональд настаивал на своем и с помощью акционерной доли отца, совместных займов и политических связей превратил разорившийся отель в «Гранд Хайатт».
