Такому человеку больше нравится идея президентства, чем вся тяжелая работа, подразумеваемая этой должностью.
По мере роста и развития системы вымыслов, растет и ее способность удовлетворить потребность лжеца в успокаивающей иллюзии определенности. Поэтому Трамп ведет себя уверенно, когда его ловят на лжи, как это произошло с обвинением в прослушивании разговоров в «Трамп Тауэр». Патологическому лжецу нравится чувствовать, что он знает правду, – в эту иллюзию он слишком сильно вложился, чтобы повернуть назад. Он вынужден придерживаться своей лжи, сохраняя впечатление всезнания, которое может рухнуть из-за любой поправки или извинения. Эффект уверенности призван рассеивать сомнения других людей, в чьей вере нуждается великий лжец.
Трамп вырос в фиктивной системе ценностей, которую он продолжает подсознательно имитировать в должности президента. В своей первой государственной речи он обратился к жителям Пуэрто-Рико: «Мы с вами, мы любим вас, и вместе мы все преодолеем». FEMA
[6] уже объявила, что запасы еды и пресной воды закончатся на следующий день. Своими ложными заверениями президент Трамп воссоздавал динамику отношений безразличной матери, обещающей любовь и заботу, уже зная, что ничего этого не будет. Он совершенствовал иллюзию существования в вымышленной системе, когда изображал успешного бизнесмена в телевизионных реалити-шоу, хотя на самом деле переживал период профессионального упадка. Он сидел на воображаемом рабочем месте, сооруженном в «Трамп Тауэр». Если верить утверждению Майкла Вольфа, Трамп расширил свою фиктивную систему до грандиозных масштабов, когда вел президентскую кампанию без намерения одержать победу. Теперь он выполняет церемониальные обязанности главы государства, не являясь президентом по своей сути. Его уже знакомый способ публичных контактов – говорить одно, подразумевая или делая нечто совершенно иное, – почти предсказуем с учетом его прошлого жизненного опыта.
Некоторые наблюдатели предполагали, что президентская кампания Трампа 2016 года началась (по крайней мере, в душе кандидата) вечером 2011 года на ежегодном ужине Корреспондентской ассоциации Белого дома. Там Трамп подвергся насмешкам со стороны выступавших, – особенно устроителя мероприятия Сета Мейерса и президента Обамы, чьи реплики были направлены на ложь Трампа о его рождении за пределами США. Для человека, поглощенного производимым впечатлением, такая публичная порка, несомненно, была унизительной. Но опровержение лжи о рождении Обамы было нацелено не только на самого Трампа, но и на всю систему вымыслов, которую ему приходилось поддерживать в своем уме и внедрять в умы других людей. Психологические ставки для Трампа были выше, чем думали слушатели.
Какими бы ни были сознательные мотивы Трампа для нападок на Обаму, собственное публичное унижение не входило в его цели. Теория психоанализа предполагает, что первая ложь ребенка своей матери представляет собой подсознательную реакцию на возмущение, которое он испытывает, когда впервые оказывается обманутым или униженным матерью, уделяющей ему недостаточно внимания. Только веские обстоятельства в зрелом возрасте могли пробудить воспоминания об этом младенческом унижении – особенно у такого публичного человека, как Трамп, испытывающего страх и отвращение перед унижением. Став в юности свидетелем общественного пренебрежения к конструктору моста Вераццано-Нарроуз, он, по его собственным словам, твердо усвоил этот жизненный урок и вознамерился никогда не представать в роли «посмешища» или «легкой добычи». И когда Трамп подвергся публичному осмеянию за свою ложь, коренившуюся в его воспоминаниях о давно пережитом унижении, было вполне предсказуемо и даже неизбежно, что он стал еще более ожесточенно и громогласно отстаивать систему вымыслов, созданную им вокруг Обамы.
Детская травма, пережитая из-за безразличного отношения матери, никогда надолго не покидала Трампа. Она позволяет ему неосознанно связываться со своими вернейшими сторонниками, чьи собственные обиды и пережитый обман укрепляют построенную им систему лжи. Значительное число его сторонников указывает на то, что им лгут не только вашингтонские политики, но и влиятельные люди из ведущих СМИ, унижавшие Трампа в 2011 году. Эта динамика парадоксальным образом облегчила вранье Трампа своим избирателям на предвыборных митингах 2015 года. Хотя его ложь во время президентской кампании должна была усыпить бдительность избирателей, ее главной целью было приобретение власти и влияния. По мере того как он транслировал слушателям собственное ощущение обманутого человека, они становились его «шутами» так же, как он когда-то был «шутом» для своей матери. Но они – не его жертвы. Его избиратели годами считали, что их предали оторванные от жизни вашингтонские политики; возможно, при этом они заново переживали разочарование в собственных родителях. Трамп инстинктивно распознает эти нарциссические травмы, побуждая людей давать выход своему негодованию за то, что их так долго игнорировали.
Однако в пылу предвыборных митингов, когда Трамп рассказывает своим слушателям ту ложь, которую они хотят услышать, они вовсе не чувствуют себя одураченными. Патологический лжец движим потребностью воссоздавать детское ощущение всемогущества; он больше не заставляет мать поверить в свою ложь, но убеждает в этом других людей. Почему они верят ему? Потом что те, кто бывает одурачен патологическим лжецом, испытывают подсознательную потребность опосредованно разделять его всемогущество. Вопиющая ложь Трампа оказывает такое сильное влияние на его сторонников именно из-за своей возмутительности. Психическая динамика Трампа подсознательно знакома его избирателям, жаждущим иллюзии всемогущества, которую он воссоздает своей ложью, и ощущения власти, которое они опосредованно испытывают от его лжи. Но в конечном счете им придется платить за это.
В пылу предвыборных митингов, когда Трамп рассказывает своим слушателям ту ложь, которую они хотят услышать, они вовсе не чувствуют себя одураченными.
Эта тактика работает из-за общего представления о полном опасностей мире, где политики лгут простым людям, а люди с большой вероятностью лгут друг другу. Способность укрыться от лжи в таком мире становится источником комфорта, отражением этого общего мировоззрения и утверждением своей власти.
Мы достаточно много знаем о детстве Трампа, чтобы определить причины, по котором он мог чувствовать себя обманутым. Малыш, чья мать не уделяла ему достаточно внимания после трудных родов младшего брата, видел в этом утрату материнской любви. Точно так же подросток может чувствовать себя преданным отцом, который насаждает в нем убежденность в своем всевластии и изгоняет из дома под бездушную опеку военного училища. Когда взрослый человек воспринимает свои детские переживания подобным образом, он переносит в зрелый возраст незалеченную травму, но находит некоторое облегчение в том, чтобы дурачить других. В случае Трампа, его способность отождествлять себя с людьми, разделяющими его взгляды, и изображать солидарность с ними формирует мощную связь с его последователями. Они чувствуют себя одураченными и рассерженными действиями предыдущих политиков и становятся легкой мишенью для его лжи.
