Механизм психической проекции широко распространен; он носит естественный характер и сам по себе нейтрален. Однако это примитивный механизм с весьма ограниченной эффективностью. Восприятие собственной личности как «хорошей» или «плохой» и проецирование второго качества во внешний мир ради сохранения иллюзии первого работает лишь до определенного времени. Способность видеть в себе и хорошее, и плохое – конструктивное и деструктивное начало – необходимый шаг к развитию здоровой и целостной личности. Цель состоит в том, чтобы признать свое беспокойство, жить с ним и учиться на его примере, вместо того чтобы отрицать его или проецировать на другие объекты. Динамика отношений между младенцем и матерью играет основополагающую роль в этом развитии. Ее изъяны могут привести к тому, что ребенок привыкает чрезмерно полагаться на защитный механизм проецирования, не готов признать и принять свою способность к деструктивным поступкам и не способен модифицировать беспокойство, неизбежно сопровождающее деструктивность и агрессию.
Дональд Трамп – наглядная иллюстрация психической проекции у взрослого человека, который так и не научился регулировать примитивный инструмент, приобретенный в младенчестве. Самые очевидные примеры – прозвища, которыми он награждает своих оппонентов: «Бесчестная Хиллари», «Лживый Тед» и «Покахонтас» Элизабет Уоррен. Все это – возмутительные и позорные попытки связывать других людей с собственными яростно отрицаемыми наклонностями к бесчестным сделкам, постоянному увиливанию от ответов и сообщению заведомо ложных сведений о своем происхождении. (Разумеется, попытки богатого американца с немецкими корнями предстать талантливым выходцем из низов шведского происхождения заслуживают не менее критичного подхода, чем утверждения Уоррен о своей принадлежности к коренным американцам.) Пренебрежительные прозвища, раздаваемые Трампом его оппонентам, – это хрестоматийные психические проекции, примеры поведения человека, обвиняющего других в тех деструктивных наклонностях и дефектах характера, которые он отрицает в самом себе.
Агрессивная кампания против Барака Обамы в связи с его якобы незаконным происхождением – первая попытка Трампа серьезно включиться в президентскую гонку – также была основана на ряде проекций. Сомнение в происхождении Обамы, которое хотел посеять Трамп, можно рассматривать как проявление его беспокойства о зияющем пробеле между его имиджем человека, который всего добился самостоятельно, и его привилегированным воспитанием. Предъявленные им обвинения в том, что одноклассники не помнят Обаму, эхом повторяли откровение, о котором упоминает Дэвид Кэй Джонстон в «Становлении Дональда Трампа». «Другие люди говорили, что не помнят о своих встречах с Трампом в студенческом городке, – пишет Джонстон. – Это интересное наблюдение с учетом нынешних заявлений Трампа о том, что «никто не припомнит» будущего президента Барака Обаму в начальной школе на Гавайях или где-либо еще». Разумеется, зловещий смысл, который он придает тому обстоятельству, что Обама не показывает свое свидетельство о рождении, предвосхищает его последующие отказы предать огласке собственную правительственную документацию и налоговую декларацию. Он наставал на том, что Обама показывает «длинный формуляр» свидетельства о рождении, а не «короткий формуляр», хотя эти термины обычно используются для налоговых деклараций.
Цель состоит в том, чтобы признать свое беспокойство, жить с ним и учиться на его примере, вместо того чтобы отрицать его или проецировать на другие объекты.
В должности президента у Трампа остается привычка полагаться на защитный механизм проекции. Например, во время поездки во Флориду для кампании в защиту Роя Мура, обвиненного в педофилии кандидата на должность сенатора от Алабамы, он провозгласил, что «некоторые наши учреждения тяжело больны». Он совершает те же прегрешения, в которых обвиняет демократов, – например, жалуется, что они отвергают его инициативы и предложения, а потом не приглашает демократов еврейского происхождения на праздник Хануки в Белом доме. Или же он обвиняет демократов в отступлении от программы DACA
[11], хотя сам закрыл ее. Во время работы администрации Обамы Трамп неоднократно критиковал президента за то, что он тратит слишком много времени на игру в гольф; однако за первый год пребывания в Белом доме Трамп провел на поле для гольфа больше времени, чем любой другой президент США. Обвинения в «фейковых новостях», которые он воинственно бросает в адрес неугодных журналистов, можно рассматривать как яркие примеры проецирования собственных деструктивных импульсов на других людей.
Трамп пытался совладать со своими деструктивными побуждениями с помощью проекций задолго до того, как пришел в политику. Вот пример его дискуссии о приобретении особняка Мар-э-Лаго у Фонда Марджори Мерриуэзер Пост в «Искусстве возвращения»:
В фонде заседали разные члены семьи Марджори Мерриуэзер Пост, в том числе Дина Меррилл, высокомерная и необщительная дочь миссис Пост, унаследовавшая красоту своей матери, но не ее мозги. Во время моей борьбы за спасение Мар-э-Лаго Дина постоянно критиковала меня и говорила разные вещи за моей спиной, но все это доходило до меня. Это она должна была спасать Мар-э-Лаго; матушка снабдила ее деньгами, и это было бы для нее простым и почетным делом. Вместо этого она живет в ужасно обставленном кондоминиуме на Палм-Бич, размышляет о своей неудачной актерской карьере и о том, как представить меня «нуворишем».
Трамп явно не жалеет красок, чтобы передать свое презрение к Дине Меррилл. Этого достаточно для предположения, что он чувствовал свою неправоту в каких-то аспектах сделки, позволившей ему получить роскошное поместье в Вест-Палм-Бич за бесценок. Он называет свои хищнические усилия по приобретению национального исторического памятника благородной попыткой «спасти» Мар-э-Лаго. Вероятно, он испытывал чувство вины, потому что условия сделки были крайне невыгодными для фонда – некоммерческой филантропической организации, которая ранее пыталась пожертвовать эту собственность в пользу правительства для организации зимнего Белого дома. Вероятно, он завидовал тому, что состояние, полученное Диной Меррилл от ее «матушки», было значительно крупнее, чем доставшееся Трампу от его «батюшки». Стоит обратить внимание, что он описывает наследие миссис Пост исключительно как «мозги и красоту». Он пренебрежительно называет элегантный, заполненный антикварными вещами дом Дины Меррилл «ужасно обставленным», поскольку его собственные предпочтения в отделке и меблировке безжалостно осмеивались знатоками вкуса того времени. Параноидальное беспокойство Трампа, возможно, подкрепляемое элементами самоанализа, проявляется в его страхе перед тем, что наследница семьи Пост могла успешно девальвировать его имя клеймом «нувориша».
Вероятно, Трамп с таким презрением обрушился на Дину Меррилл, поскольку спроецировал на нее отвергаемую часть своей личности; он почти открыто признается в этом в последней фразе. Презрение сопровождается опасением, что Меррил видит Трампа таким, какой он есть на самом деле. Она способна поведать миру, что никакие деньги не помогут косноязычному уроженцу Квинса с сильным провинциальным акцентом достичь того элегантного лоска, который он старается демонстрировать окружающим. Страх был основной движущей силой всей его жизни.
