Император Коджон
К сожалению, у Со Чжэпхиля и его ближайших сподвижников не хватило благоразумия и прозорливости для того, чтобы не предъявлять чрезмерных требований и не пытаться форсировать развития событий. Но Общество независимости «подавилось» своей силой. К концу 1898 года оно приобрело столь значительное влияние, что рискнуло замахнуться на реформирование государственного управления, которое означало ограничение власти правителя и придворной сановной верхушки. 29 октября 1898 года в столице состоялся крупный митинг, на котором были зачитаны требования к правительству. Всего требований было шесть, но «судьбоносным» оказалось одно — производить назначения на ответственные посты посредством голосования в правительстве. Это было расценено как подрыв устоев действующей власти. Притворившись, что оно готово пойти на уступки, правительство подготовило сокрушительный удар — 5 ноября лидеры Общества независимости были арестованы, что повлекло за собой прекращение его деятельности. «Газета независимости», попавшая под прямое управление правительства, выходила до декабря 1899 года.
Памятник Со Чжэпхилю (Филипу Джейсону) в Вашингтоне
Со Чжэпхиль в конце 1898 года снова эмигрировал в США и вернулся на родину только после ее освобождения от японских колонизаторов и стал работать во Временном правительстве
[96] в качестве советника по вопросам США, много делая для построения в Корее демократического государства. Являлся безусловным сторонником восстановления корейского единства, но конфликт с президентом Ли Сын Маном вынудил его в 1948 году уехать в США, где он скончался в январе 1951 года.
Глава восьмая
Корея в начале XX века — от зависимости к протекторату, от протектората к колонии
Борьба России и Японии за влияние на Корейском полуострове
Русско-японская война
После того, как корейское правительство взяло курс на самостоятельность и равноудаленность от всех иностранных держав, российское влияние в Корее существенно ослабло, но все равно еще оставалось значительным. Для России, как и для Японии, Корейский полуостров представлял большой стратегический интерес. В марте 1898 года Россия взяла у Цин в аренду на 25 лет два порта на юго-западе Ляодунского полуострова — Порт-Артур и Далянь (оба этих порта находились на территории современного Даляня), где были созданы военно-морские базы. Годом позже для иностранной торговли открылся корейский порт Мозампо (нынешний Масан), часть которого Россия арендовала в марте 1900 года. Мозампо сам по себе был очень выгодно расположен, вдобавок возле него находится остров Каргодо с многочисленными бухтами, удобными для стоянок судов. Этот незамерзающий порт являлся ключом к Корейскому проливу
[97], удобнейшей базой вблизи от Японии и промежуточным звеном между Порт-Артуром и Владивостоком. Вдобавок к этому выход России на юг полуострова усиливал русское влияние в Корее в целом. Японцы это прекрасно понимали и потому дипломатическим путем, при поддержке Великобритании, вынудили русских отказаться от Мозампо в 1903 году.
Это событие можно было считать проигрышем России в «мирной» борьбе за Корейский полуостров. Русские пытались действовать только обычными дипломатическими путями. Манипулировать общественным мнением они не могли, потому что сторонников сближения с Россией в корейском обществе было очень мало, в отличие от настроенных прояпонски. Для многих корейцев Япония была образцом для подражания — кошкой, которая за короткий срок превратилась в грозного тигра, страной, которая одним прыжком перенеслась из темного прошлого в светлое будущее. Все видели, как агрессивно и беспардонно ведут себя японцы на корейской земле, но часть корейцев мирилась с этим, считая утрату самостоятельности приемлемой платой за прогресс.
После ликвидации Общества независимости, которое сначала казалось корейскому правительству удобным инструментом для изображения «диалога» с подданными, а затем превратилось в опасного противника, правительство отказалось от мысли об использовании политических организаций в своих целях. А вот японцы пользовались этим оружием весьма умело. В августе 1904 года с помощью бизнесмена Сон Бёнджуна, бывшего корейского чиновника, эмигрировавшего в Японию в 1895 году, японцы основали в Корее Общество единения и прогресса (Ильчинхве), в руководстве которого можно было увидеть как бывших лидеров Общества независимости, так и уцелевших тонхакистов. Ильчинхве охватывало все слои корейского общества, начиная с правящей верхушки и заканчивая крестьянами и ремесленниками. У каждого были свои надежды, связанные с японцами. Крестьяне хотели жить лучше, «как в Японии», ремесленники надеялись на увеличение спроса на их изделия, бизнесмены — на подъем производства и оживление торговли, а чиновники — на быстрый карьерный рост (министра образования Ли Ванъёна, тайно вступившего в Ильчинхве вскоре после образования этого общества, японцы сделали премьер-министром).
Японская марионетка Ли Ванъён
Марионеточность и узкая направленность Ильчинхве, созданного только лишь для подготовки превращения Кореи в протекторат Японии, красноречиво подтверждаются тем, что оно было распущено указом японского генерал-губернатора Тэраути Масатакэ в сентябре 1910 года. Обед приготовлен — повара больше не нужны.
В августе 1904 года был заключен Корейско-японский договор о сотрудничестве, предоставлявший японцам права контроля над корейскими финансами и политикой. Правитель Коджон и его ближайшее окружение пытались противостоять «ползучей» японской оккупации, но это противостояние ничего не решало, поскольку к 1906 году японцы, под предлогом проведения реформ, завладели всеми рычагами управления. Функции корейского государственного банка перешли к японскому банку «Дайити гинко»
[98]. Был начат обмен корейских денег на японские иены. Корейскую армию сократили до 9000 человек. Ведомство двора, через которое Коджон и его окружение управляли государством, превратилось в сугубо декоративный орган. Для того чтобы лишить Коджона возможности «заигрывать» с Россией и другими западными державами, у Ведомства двора отняли право на сбор налогов, акцизов и арендной платы за пользование государственными землями. Правитель даже не мог самостоятельно распоряжаться своими личными средствами, хранившимися в банке «Дайити Гинко». Корейских дипломатов, работавших за границей, отозвали, иностранные посольства в Корее «сократили» до консульских отделов, лишив тем самым корейское правительство самостоятельно выстраивать отношения с иностранными государствами.
