Тэраути Масатакэ
Согласно указу «Об аристократах Кореи» 76 высших чиновников прежнего корейского правительства получили японские аристократические титулы. Представителей дома Ли приравняли к младшим членам японской императорской фамилии и стали выплачивать им солидное содержание, позволявшее поддерживать уровень жизни, достойный их высокого статуса. В штате Департамента двора, который обслуживал семьи бывших правителей Кореи Коджона и Сунджона, числилось около 200 чиновников. На содержание бывших правителей выделялось 1 500 000 иен в год. По тем временам это была огромная сумма, равная шестой части налогов, собираемых за год со всей Кореи. Пожилые ученые-конфуцианцы получили крупное денежное пособие. Чиновники, готовые к сотрудничеству с японцами, сохранили свои посты, только вот влияние их резко уменьшилось, поскольку все мало-мальски важные решения принимали японцы. Аппарат управления перестроился по принципу «японская голова — корейские руки». Даже высокопоставленные чиновники-корейцы не могли и шагу ступить без японского позволения. Но в целом, верхушка корейского общества меньше всего пострадала от японской колонизации.
Доверенность, полученная премьер-министром Ли Ванъёном от императора Сунчжона
Разумеется, японская колония не могла называться «Тэхан чегук» («Великая империя Хан»). Японцы вернули в обиход старое название Чосон, данное Корее китайцами. Примечательно, что при этом колонизация подавалась как «освобождение близкого корейского народа от многовекового китайского владычества».
Глава девятая
Корея в 1910–1936 годах
Первое колониальное десятилетие — период «военного правления»
Надежды тех, кто рассчитывал на скорый прогресс при японцах, не оправдались. Практически сразу стало ясно, что японцы рассматривают Корею как источник сырья и продовольствия и не собираются особо ее развивать. Уже в декабре 1910 года вышло «Положение о коммерческих компаниях», согласно которому открывать новые фирмы можно было только с разрешения генерал-губернатора. Получить такое разрешение было непросто, и выдавались они преимущественно японцам. Грабительская ревизия земель, начатая осенью 1910 года, отнимала землю у тех, кто не мог подтвердить свое право владения документально, в полном соответствии с японскими требованиями. Жесткие требования и произвол японских чиновников, которые творили все что им вздумается, привели к массовому изъятию земель у мелких владельцев. Эти земли, ставшие собственностью японского государства, продавались японцам или крупным корейским землевладельцам, у которых крестьяне были вынуждены брать землю в аренду по дорогой цене, доходившей до 70 % собранного урожая.
Прогресс наблюдался лишь там, где он был выгоден японцам. Для того чтобы вывозить сырье, зерно и произведенную продукцию, развивалась сеть автомобильных и железных дорог, модернизировались порты. Предприятия японцы строили для того, чтобы использовать дешевую рабочую силу, стоимость которой в Корее была вдвое, а то и втрое ниже.
Большинство корейских учебных заведений было закрыто. Японцы оставили только конфуцианскую академию Сонгюнгван, ведущую свою историю с 1398 года, и две столичных школы — языковую и педагогическую. Национальным языком был объявлен японский. Столица стала называться Кёнсоном, или же в японском варианте — Кэйдзё.
Тем корейцам, которые позволяли себе высказывать (только лишь высказывать) недовольство новыми порядками, которые иначе как «драконовскими» назвать было нельзя, применялись жесткие меры. По обвинению в политической неблагонадежности любой человек мог быть наказан палками, штрафом или же брошен в тюрьму. Пытки и избиения арестованных стали обычным делом. Поддерживать порядок полиции помогала Кенпэйтай (Корпус военной полиции), прославившийся своей жестокостью.
Офицеры Кенпэйтай
Первые десять лет, получившие название «военного правления», были самой тяжелой частью колониального периода. Но даже тотальный военно-полицейский террор не мог убить в корейском народе стремление к свободе и независимости. Подавление вооруженного сопротивления не означало прекращения антияпонской активности.
По всей стране создавались подпольные патриотические организации, большинство легальных организаций, создаваемых корейцами, в той или иной мере тоже были патриотическими.
Во время Первой мировой войны Япония была союзницей Антанты, военно-политического блока России, Великобритании и Франции. Действия Японии на континенте ограничились захватом значительной части восточной китайской провинции Шаньдун, на территории которой находилась германская колония Цзяо-Чжоу. Корее война принесла некоторое оживление в промышленности и снижение уровня жизни.
21 января 1919 года умер экс-император Кочжон. Если во время своего правления Кочжон не был особо популярен в народе, то с началом японской оккупации его популярность существенно возросла — он стал олицетворением прежней, независимой жизни. Имело значение и то, что Коджон не стал подписывать договор о протекторате. Несмотря на то что шестидесятишестилетний экс-император не представлял никакой опасности для японских властей, после его смерти стали распространяться слухи о том, что он был отравлен японцами, поскольку намеревался обратиться к мировому сообществу с просьбой помочь восстановить независимость Кореи. Похороны экс-императора были назначены только на 3 марта, что связано с представлениями о «счастливых» или «несчастливых» днях. Ко дню похорон многие корейцы решили приехать в столицу. Массовое стечение народа со всей страны предоставляло хорошую возможность во всеуслышание заявить о чаяниях корейского народа восстановить независимость страны. (Многие корейцы, несмотря ни на что, продолжали надеяться на помощь иностранных государств.)
8 февраля того же года корейские студенты, обучавшиеся в Японии, огласили Декларацию независимости Кореи, в которой просили Японию вернуть их родине независимость. Эта просьба была выражена крайне деликатно и предварялась благодарностью за «избавление от китайской зависимости и опасности русского завоевания». Но поскольку ни Китай, ни Россия больше не угрожали Корее, то ей незачем было оставаться впредь частью Японии. Обсуждение Декларации, происходившее в лекционном зале корейской Христианской молодежной ассоциации в Токио, было прервано появлением полиции, арестовавшей более 60 из 600 собравшихся молодых людей. Планируемое вручение Декларации японскому императору сорвалось. После того, как Декларация была тайно переправлена в Корею, она привлекла внимание Чхве Рина, директора столичного колледжа Посон. Чхве Рин ознакомил с Декларацией Сона Бёнхи, основателя религии чхондогё
[104], известного своими патриотическими взглядами и пользовавшегося большим влиянием в обществе. Сон подписал Декларацию, также ее подписали еще тридцать два известных корейца.
