Сон Бёнхи
Похороны Коджона назначили на благоприятный для этого день 3 марта. На них в столицу стали съезжаться корейцы со всей страны. Момент для выступления был крайне благоприятным. 1 марта 1919 года в столичном Парке пагоды собралось около 4000 человек. Эта цифра может показаться небольшой, но не надо забывать, что дело было во времена японской тирании, когда всяческие несанкционированные собрания жестко разгонялись. Собравшиеся развернули корейский флаг
[105], под которым молодой патриот Чон Чжэён торжественно зачитал текст Декларации независимости Кореи. Затем митинг перешёл в шествия по центральным улицам столицы.
Провозглашение Декларации независимости Кореи в узком кругу
Те, кто подписал Декларацию, не присутствовали на митинге, поскольку считали неправильным вовлечение народа в политическую борьбу. Восстание тонхак было свежо в памяти, к тому же корейские общественные лидеры боялись, что народные выступления могут дать японцам повод для очередного витка жестоких репрессий. 29 подписавших, в том числе и Сон Бёнхи, собрались в столичном ресторане «Тхэхвагван», зачитали Декларацию, а затем сообщили японским властям о том, что только что состоялось провозглашение независимости Кореи. Расчет делался на политический скандал и привлечение внимания мировой общественности, но оглашение Декларации в узком кругу и последовавший за ним арест собравшихся ничьего внимания не привлекли (да и не могли привлечь), в отличие от народных протестов.
События 1 марта имели огромный резонанс — выступления прошли по всей Корее. В большинстве своем они были мирными — корейцы собирались вместе, зачитывали Декларацию и скандировали патриотические лозунги, главным из которых был «Да здравствует независимость!», но кое-где происходили столкновения с полицией. Очень скоро начались забастовки на предприятиях, принадлежавших японцам. Своеобразной кульминацией протеста стало покушение на недавно вступившего в должность генерал-губернатора Сайто Макото 2 сентября 1919 года. Патриот по имени Кан Угу бросил в Сайто и его свиту бомбу, но генерал-губернатор остался жив, а Кана Угу казнили.
Митинг 1 марта 1919 года в Кёнсоне (Сеуле)
Массовое стремление корейцев к независимости заставило японцев пересмотреть свою политику и сделать некоторые сугубо поверхностные, уступки. Период «военного правления» сменился периодом «культурного правления». Здание колониального режима осталось прежним, но фасад перекрасили в другие цвета, более приятные глазу. Это была хоть и небольшая, но победа, ставшая началом всенародной борьбы за независимость. Победа, о которой корейцы вспоминают ежегодно
[106].
«Культурное правление»
Косметические послабления периода «культурного правления» сочетались с общим ужесточением полицейского режима — после выступлений 1919 года численность полиции возросла втрое.
Чем «культурное правление» отличалось от «военного»? Были отменены телесные наказания и разрешено преподавание корейского языка в школах. Был расширен перечень должностей, которые позволялось занимать корейцам, и было отменено обязательное для всех гражданских чиновников ношение сабель. В 1924 году в Кёнсоне был открыт японский университет, в котором разрешили учиться корейцам, но приоритетным правом поступления пользовались японцы. Попытка создания корейского национального университета, предпринятая членами «Общества за учреждение корейских народных высших учебных заведений», провалилась из-за нехватки средств и противодействия японских чиновников. А вот частные вечерние школы, которые разрешили открывать корейцам, появились по всей стране и сильно поспособствовали как делу народного просвещения, так и усилению национального самосознания корейцев.
Пожалуй, самым значительным послаблением стало разрешение издания прессы на корейском языке в дополнение к «Мэиль синбо» («Ежедневные новости»), официальному печатному органу генерал-губернаторства, который предназначался для того, чтобы доводить распоряжения и законы до корейцев, не знающих японского языка (а таких, несмотря на активное внедрение японского во все сферы жизни, было немало). В 1920 году начали издаваться такие гиганты корейской прессы, как «Чосон ильбо» («Корейский ежедневник») и «Тона ильбо» («Восточноазиатский ежедневник»). В 1940 году издание этих газет было прекращено из-за очередного запрета и возобновилось уже после 1945 года в независимой Корее. Разумеется, японцы контролировали корейскую прессу, но несмотря на это в ней периодически появлялись весьма «острые» материалы. Национальная пресса и национальные образовательные учреждения стали важнейшими «рычагами» движения за независимость.
Номер возрожденной газеты «Чосон ильбо» (1950)
Третьим «рычагом» стали религиозные организации, в первую очередь — христианские, протестантские и католические, а также чхондогё, чынсангё
[107], чхонджок
[108], вон-пульгё
[109], и другие. Религиозные собрания корейцев выходили за рамки религиозного культа, на них обсуждались различные вопросы, не имеющие прямого отношения к религии.
Синганхве — общество обновления
Общество обновления Синганхве, созданное в 1927 году, объединило все ведущие патриотические движения того времени, начиная с умеренных националистов, пытавшихся добиваться своих целей мирным путем, и заканчивая коммунистами, делавшими ставку на вооруженную борьбу. В целом попытка объединения правых и левых патриотических течений была весьма целесообразной, поскольку единство являлось залогом победы, но на деле она оказалась нежизнеспособной. Довольно скоро коммунисты, руководимые международной коммунистической организацией Коминтерн
[110], отказались сотрудничать с патриотами, которых он считали «буржуазными националистами». В 1931 году Синганхве самоликвидировалось, но за недолгий срок своего существования эта организация успела внести значимый вклад в дело борьбы за обретение независимости. Накануне роспуска в Синганхве состояло около 40 000 членов, большинство которых составляли рабочие и крестьяне. Общество имело более 140 региональных филиалов, а также женский филиал под названием «Кынухве» («Общество друзей роз»). Главными целями Синганхве было уравнение прав корейцев и японцев, создание системы национального корейского образования и свобода.
