Маргарет на этом этапе не казалась правдоподобной кандидатурой на пост премьер-министра Соединенного Королевства. Однако она была готова учиться и работать над собственным имиджем. Она брала консультации по поводу своих костюмов и внешности. Ей пришлось с помощью сотрудников Национального театра снова заняться своей манерой говорить, с целью снизить тон голоса и смягчить его. Она сознательно взяла курс на расширение международного кругозора, интенсивно путешествуя по Европе, Ближнему Востоку, Южной Азии и Дальнему Востоку. В апреле 1975 года она в очередной раз посетила Соединенные Штаты, и к ней отнеслись более серьезно, чем в предшествующие визиты в эту страну. Она встретилась с тогдашним губернатором штата Калифорния, бывшим киноактером Рональдом Рейганом, и эта встреча стала началом дальнейшего тесного сотрудничества, во многом определившего судьбу планеты.
Зимой следующего года Тэтчер впервые оставила заметный след на международной арене. В своем выступлении 19 января 1976 года она выступила против политики «разрядки», проводимой лейбористским правительством, и отметила, что урезание расходов на оборону делает страну более уязвимой перед наступлением коммунизма. «Нам говорят, что Британия не подвергается внешней угрозе, что в Москве тишь да гладь, и что эскадрилья истребителей или рота коммандос морской пехоты менее важны, чем новая субсидия для убыточного завода». Тэтчер отметила растущую военную мощь Советского Союза и его сателлитов на разных континентах, что этот рост угрожает западному образу жизни — но что если принять необходимые меры, то угроза вовсе не является необратимой.
На следующий же день советские средства массовой информации обрушились на новую «поджигательницу войны». ТАСС (Телеграфное Агентство Советского Союза, главное международное информационное агентство СССР) обвинило Тэтчер в том, что она ставит Консервативную партию в услужение тому, что было названо «английским военно-промышленным комплексом». Центральные советские газеты, желая уязвить, окрестили ее Железной леди — с подачи «Красной звезды», центрального органа военного министерства советского режима, которая издается до сих пор и по-прежнему клеймит «агрессивный русофобский Запад». Это прозвище неожиданно понравилось Маргарет, оно хорошо работало на ее имидж лидера, и она носила его с гордостью.
Главные проблемы, тем не менее, стояли перед Тэтчер внутри страны. Экономическая ситуация оставалась очень тяжелой. Незадолго перед первыми всеобщими выборами 1974 года Национальный институт экономических и социальных исследований отмечал: «Нечасто правительство оказывается в ситуации, когда оно не в состоянии выполнить ни одну из четырех основных задач: адекватный экономический рост, полная занятость, удовлетворительный внешнеторговый баланс и достаточно стабильные цены». Все эти экономические показатели указывали на кризис. Безработица и инфляция возрастали, торговый баланс показывал в первом квартале 1974 года дефицит в 400 миллионов фунтов стерлингов (очень значительная сумма в те годы) и нулевой экономический рост в последнем квартале 1973 года. Такое сочетание — нулевой или отрицательный рост вместе с высокой инфляцией — было абсолютно новым явлением, получившим название «стагфляции» (от «стагнация» плюс «инфляция»). На долгосрочные проблемы британской экономики наложился взлет цен на нефть, молниеносно взвинтивший себестоимость производимых в стране товаров и вынудивший резко переориентировать ресурсы на экспорт, чтобы заработать средства на покупку сильно подорожавшей нефти.
В 1972 году консервативное правительство отменило фиксированный обменный курс фунта стерлингов. Это сняло ранее имевшееся ограничение экономического механизма страны. В 1960-е годы накачивание экономики деньгами путем поднятия заработной платы рано или поздно приводило к необходимости девальвации национальной валюты. С этим пришлось столкнуться Вильсону во время своего первого пребывания на премьерском посту. Теперь девальвацию валюты вместо правительства осуществлял рынок, сняв с первого ответственность. Но при этом если фунт заметно терял стоимость, это автоматически повышало стоимость импорта и соответственно стоимость жизни.
С валютой была и другая проблема. На тот момент фунт все еще оставался второй после американского доллара резервной валютой. При дальнейшем обесценивании те страны и физические лица, что держали свои резервные запасы в форме стерлинговых вкладов, стали бы их срочно изымать, создавая угрожающую нестабильность в денежно-финансовом механизме Соединенного Королевства.
Лейбористская партия за время пребывания в оппозиции в начале 1970-х годов серьезно сместилась влево по политическому спектру. Лидеры радикального левого крыла партии, Тони Бенн и Майкл Фут, обвиняли Вильсона в том, что он предал идеалы социализма и интересы рабочего класса. В предвыборной программе появились обещания повысить социальные расходы государственного бюджета. Результаты двух раундов выборов в парламент в 1974 году не показали, что лейбористы имеют подавляющую поддержку избирателей, но партия решила именно так расценивать полученное (пусть и небольшое) большинство в парламенте. Когда в этом же году Майкл Фут — интеллектуал
[17], глубоко эмоционально ощущавший связь Лейбористской партии с рабочими профсоюзами, — получил пост министра труда, то обеспечил принятие законодательства, еще более усиливавшего влияние профсоюзов.
Не только был отменен принятый консерваторами Закон об отношениях в промышленности. Через парламент протащили ряд законов (из которых наиболее значительными были Закон о профсоюзах и трудовых отношениях 1974 и 1976 годов и Закон о защите занятости 1975 и 1979 годов), благодаря которым профсоюзы получили иммунитет от исков в связи с подстрекательством третьих сторон к нарушению контрактов. Работодатели были обязаны признавать профсоюзы на своих предприятиях и создавать им все условия для работы; рабочих можно было уволить без возможности оспорить увольнение в суде, если те отказывались вступать в профсоюз своего предприятия. Система, когда все работники обязаны состоять в профсоюзе предприятия, получила название «закрытого цеха». Неудивительно, что впервые в истории более половины всей рабочей силы Британии были охвачены членством в профсоюзах, тогда как в США, Франции или Западной Германии таковых было не более четверти. С британских профессиональных союзов были сняты любые законодательные ограничения, они могли действовать более или менее как того пожелают.
Проявив такую трогательную заботу о профессиональных союзах, лейбористское правительство рассчитывало, что найдет в ответ понимание по вопросу повышения заработной платы, тем более что социальные выплаты в первый год второго правительства Вильсона выросли в реальном выражении на 12 % (в последний год правительства Хита этот рост составлял 8,5 %). Были увеличены пенсии, дотации на продукты питания (в том числе школьные обеды), общественный транспорт и квартплату. Но профсоюзы продолжали настаивать и на повышении заработной платы, которая в зависимости от отрасли выросла на 20–30 %.
