Через два дня, 12 апреля 1981 года, ряды вооруженной щитами и дубинками полиции в течение восьми часов пытались сдержать банды молодых людей («в большинстве, но не все из них, черные», как писала на следующий день газета The Telegraph), швырявших в полицию камни и бутылки, нередко с горючей смесью, бивших витрины, атаковавших пожарных, которые пытались бороться со вспыхнувшими пожарами, и просто погрузившихся в пучину мародерства и вандализма. Было арестовано 224 человека ценой ранения 203 полицейских и серьезных повреждений шести полицейских спецавтомобилей, причем 149 раненым полицейским и 58 гражданам пришлось обратиться за помощью в медучреждения, 28 зданий было сожжено или пострадало от пожаров.
На следующий день Маргарет Тэтчер в телевизионном интервью заявила: какие бы проблемы ни стояли перед чернокожими в Британии, насилие недопустимо абсолютно и полностью. Она отметила, что осведомлена о высоком уровне безработицы среди молодых чернокожих, но в то же время сказала: «Я не признаю, что это оправдывает то, что случилось». Отметив, что в этот и окрестные районы Лондона были вложены значительные средства из государственных программ развития, она также сказала: «Было бы ошибкой считать, что деньги могут решить проблемы. Деньги не могут купить доверие и расовую гармонию. Доверие это двусторонняя вещь. Я не знаю, как его добиться, но буду продолжать работать над этим».
Естественно, интервьюер напомнил ей слова Эноха Пауэлла, сказанные тринадцать лет назад, и Тэтчер ответила: «Я слышала, что он говорил, и это была очень, очень тревожная фраза, и я в глубине своего сердца надеюсь, что она не соответствует действительности».
В июле 1981 года подобные беспорядки вспыхнули в Токстете, районе Ливерпуля. Менее серьезные выступления прокатились по Мосс Сайд в Манчестере, Хэндсуорту в Бирмингеме и Чепелтауну в Лидсе. Эти выступления очень сильно ударили по авторитету и имиджу правительства. Критики Тэтчер говорили, что ее экономическая политика, усиливающая как экономическую депрессию, так и инфляцию, вместо того, чтобы, по крайней мере, улучшать одно за счет другого, вносит невыносимое напряжение в британское общество. Доклад Скармэна в ноябре 1981 года, результат официального расследования беспорядков, вскрыл комплекс факторов как экономических, так и социальных, без устранения которых подобные события будут обречены на повторение. Брикстонское восстание, неразрывно связанное с политикой Тэтчер, укоренилось в национальной памяти как одна из наивысших точек накала в обществе, однако аналогичные смуты с элементом расовых трений охватывают Лондон раз в десятилетие.
Некоторые заметные фигуры из тори начали серию завуалированных нападок на своего премьер-министра. В какой-то момент настроение в партии было близко к паническому. На последнем перед летними каникулами заседании кабинета, в июле 1981 года, «мокрые» тори, включая Хезелтайна, Пима, Гилмора и Соумса, выразили опасение за судьбу страны и Консервативной партии. Прозвучали сравнения беспорядков в Лондоне и городах севера Англии с событиями начала 1930-х годов в Германии.
Но «мокрые», пытаясь заставить Тэтчер сменить курс, не предлагали серьезной альтернативы. Она оставалась непреклонна, настаивая, что никакие трудности, никакая безработица не оправдывают грабеж и нападения на полицию, и что такие действия должны рассматриваться как преступления и наказываться соответственно.
Когда члены кабинета (в частности, Гилмор) стали открыто атаковать экономическую политику правительства, Тэтчер было необходимо восстановить свой авторитет. Впечатление в обществе, что правительство раздирают противоречия, было очень опасно, особенно на фоне падающей популярности партии Тэтчер. В сентябре 1981 года опросы общественного мнения давали консерваторам на 8 % меньше голосов, чем лейбористам, а к концу года только 25 % среди опрошенных представителей британского общества поддерживало партию тори.
В сентябре 1981 года Маргарет Тэтчер провела первую большую перетасовку кабинета, пожалуй, наиболее значительную и далекоидущую из всех, проведенных ею на посту премьер-министра. Из состава правительства были выведены Иэн Гилмор, Кристофер Соумс (который, по мнению Тэтчер, не справился с ситуацией во время забастовки работников Гражданской службы) и министр образования Марк Карлайл. Джим Прайор освободил пост министра занятости, на котором не сумел обуздать воинственность профсоюзов, и получил портфель секретаря по делам Северной Ирландии. Ему на смену пришел союзник Тэтчер Норман Теббит. Сэр Кит Джозеф, не слишком отличившийся на посту министра промышленности, занялся образованием. В кабинет вошел будущий канцлер Найджел Лоусон, пока что на пост государственного секретаря по энергетике. После кадровой встряски в правительстве Маргарет Тэтчер получила в кабинете большинство, которое поддерживало ее убеждения и политический курс. Однако именно тогда ее поддержка как премьер-министра среди британцев достигла исторического минимума.
В Северной Ирландии правительство Тэтчер унаследовало тяжелейший кризис, фактически вялотекущую гражданскую войну. В начале 1920-х годов остров был разделен на Ирландское Свободное Государство (ставшее в 1948 году полностью независимой Ирландской республикой) с практически полностью католическим населением и Северную Ирландию, провинцию Соединенного Королевства, в котором протестанты составляли большинство, но было также существенное католическое меньшинство. В Северной Ирландии все господствующие позиции были заняты протестантами, католики ощущали себя гражданами второго сорта. Однако до сих пор продолжается спор, насколько серьезной была, и была ли вообще дискриминация католиков в Ольстере (так часто называют Северную Ирландию, хотя она охватывает не всю территорию этой исторической ирландской провинции, несколько графств Ольстера принадлежат Республике Ирландия). К концу 1960-х годов среди католического населения возникло движение за гражданские права, во многом перенявшее опыт борьбы афроамериканцев США. Возникла реакция и участились инциденты межобщинного насилия. Правительство провинции использовало силу для разгона мирных демонстраций. Когда все более настойчивые требования политических реформ наталкивались на заявления, что никаких реформ не будет, маховик насилия стал раскручиваться все сильнее, что в свою очередь толкало Северную Ирландию на грань гражданской войны.
В начале 1970-х годов в провинцию была введена армия, по официальному заявлению — для поддержания мира. Католики сначала приветствовали британских солдат, защищавших их от нападений протестантов, но вскоре стали рассматривать их как иностранных оккупантов. Возродилась Ирландская республиканская армия, наследница террористической организации, добившейся за полвека до этих событий независимости большей части Ирландии от английской короны. Теперь ИРА поставила своей целью «освободить от британского империализма» весь остров, несмотря на то, что протестантское большинство Северной Ирландии, как и прежде, связывало свою судьбу с Соединенным Королевством.
30 января 1972 года, в Кровавое воскресенье, британские парашютисты открыли огонь по мирной демонстрации католиков, возможно, запаниковав, опасаясь обстрела со стороны присутствовавших там боевиков ИРА. Четырнадцать человек погибло — это была лучшая агитация за вступление молодых католиков в ряды боевиков («солдат») ИРА. Протестантские юнионисты (сторонники союза с Британией) организовали собственные террористические организации, нападавшие и на католиков. Межобщинное насилие унесло в 1972 году — самом кровавом году Смуты, как назвали этот период истории провинции — 467 жизней, из них 321 гражданских. Всего с 1971 по 1976-й в среднем каждый год было убито 275 человек.
