Человеческое, слишком человеческое. О первых и последних вещах, 9
Музыка
Без музыки жизнь была бы заблуждением. Немец представляет себе даже Бога распевающим песни.
Сумерки идолов. Изречения и стрелы, 33
Человек ли вообще Вагнер? Не болезнь ли он скорее? Он делает больным всё, к чему прикасается, он сделал больною музыку.
Казус Вагнер, 5
Если хочешь освободиться от невыносимого гнета, нужен гашиш. Ну что ж, мне был нужен Вагнер. Вагнер есть противоядие против всего немецкого par excellence – яда…
Ecce Homo. Почему я так умен, 6
Национализм
«Deutschland, Deutschland über Alles», я боюсь, что это было концом немецкой философии…
Сумерки идолов. Чего недостает немцам, 1
Даже если я плохой немец, я во всяком случае хороший европеец.
Письмо матери, август 1886
Писатели
Забавное зрелище – смотреть на тех писателей, которые присборенными платьями периода напускают вокруг себя шуршание: таким путем они пытаются спрятать свои ноги.
Веселая наука. Книга IV, 282
Только люди с очень большими легкими имеют право писать длинными периодами.
Правила писательства для Лу Саломе
Поэт торжественно везет свои мысли на колеснице ритма – обыкновенно потому, что они не идут на своих ногах.
Человеческое, слишком человеческое. О внутреннем мире художников и писателей, 189
И если говорят, что леса все редеют, то не может ли когда-нибудь настать пора обращаться с библиотеками как с дровами, соломой и хворостом? Ведь большинство книг родилось из головного дыма и пара; так пусть же они снова обратятся в дым и пар! И если в них не было огня, то пусть их огонь накажет за это!
Несвоевременные размышления. Шопенгауэр как воспитатель, 4
Афоризм, сентенция, в которых я первый из немцев являюсь мастером, суть формы «вечности»; мое честолюбие заключается в том, чтобы сказать в десяти предложениях то, что всякий другой говорит в целой книге, – чего всякий другой не скажет в целой книге…
Сумерки идолов. Набеги Несвоевременного, 51
Политика
Моральность есть стадный инстинкт в отдельном человеке.
Веселая наука. Книга III, 116
Каждый, кто хоть однажды воздвигал «новое небо», обретал надлежащие полномочия в собственном аду…
К генеалогии морали. Рассмотрение 3, 10
Кто много мыслит, тот непригоден в качестве члена партии: своей мыслью он легко пробивает границы партии.
Человеческое, слишком человеческое. Человек наедине с собой, 579
Никто не говорит более страстно о своем праве, чем тот, кто в глубине души сомневается в нем.
Человеческое, слишком человеческое. Человек наедине с собой, 597
Постправда
Убеждения суть более опасные враги истины, чем ложь.
Человеческое, слишком человеческое. Человек наедине с собой, 483
Коррумпированные люди остроумны и злоречивы, они знают, что есть еще другие способы убийства, чем кинжал и нападение, – они знают также, что во все хорошо сказанное верят.
Веселая наука. Книга I, 23
Наиковарнейший способ причинить вред какой-либо вещи – это намеренно защищать ее ложными доводами.
Веселая наука. Книга I, 191
Правда
Нет вовсе моральных феноменов, есть только моральное истолкование феноменов…
По ту сторону добра и зла. Афоризмы и интермедии, 108
Тот факт, что нечто происходит постоянно и предсказуемо, не означает, что это происходит обязательно.
Блокнот 9, осень 1887, 91
Неразумие какого-либо дела не есть аргумент против его существования, а есть, наоборот, условие последнего.
Человеческое, слишком человеческое. Человек наедине с собой, 515
Фактов не существует – есть лишь их истолкования.
Блокноты, лето 1886 – осень 1887, 91
Путешествия
Философия, как я ее до сих пор понимал и переживал, есть добровольное пребывание среди льдов и горных высот.
Ecce Homo. Предисловие, 3
Даже прекраснейший ландшафт, среди которого мы проживаем три месяца, не уверен больше в нашей любви к нему, и какой-нибудь отдаленный берег дразнит уже нашу алчность.
