Они встретились в мае 1872 года в Байрёйте на закладке первого камня, а затем завели учтивую переписку. Она восхищалась его трудами, а он высказал теплое сочувствие, когда одна из дочерей Герцена вышла замуж за человека, которого революционное сердце Мальвиды не могло принять.
Мальвида видела, какие физические страдания причиняет Ницше его адски раскаленный гостиничный номер, и дала ему возможность отдыхать днем в прохладной тени своего сада. Она одаривала его бесконечным сочувствием и успокоительной молочной диетой. Он совершал длительные заплывы по речушке, протекавшей в саду. Этот режим так пошел ему на пользу, что даже возродил в нем страсть к музыке, которую он слушал в театре. Он вынужден был признать, что перед музыкой его душа склоняется, при всей общей невыносимости атмосферы Байрёйта.
3 или 4 августа Ницше бежал из Байрёйта, не сказав никому ни слова, даже Мальвиде. Он сел на поезд до Клингенбрюнна – крошечной деревеньки в баварском лесу. Там он пробыл всего несколько дней, но ему удалось существенно поправить здоровье. Он приехал как раз к открытию фестиваля 13 августа, в соответствии с планом встретить в Байрёйте сестру и своих дорогих друзей Роде и фон Герсдорфа, выложивших за билеты и жилье солидные суммы.
Волшебный любовный напиток часто служит для развития сюжета в операх Вагнера, и теперь все трое друзей испили его сполна.
Карл фон Герсдорф «отчаянно, безумно, байронически» влюбился в юную итальянскую графиню Нерину Финокьетти. Он стремительно сделал предложение и все последующие месяцы спасался от алчности ее семейства.
Только что обрученный Эрвин Роде самым рискованным, хотя и неуклюжим, образом флиртовал с каждой встречной дамой, к значительному смущению его друзей.
Сам Ницше не смог устоять перед привлекательной блондинкой по имени Луиза Отт. Музыкальность придавала ей что-то общее с его предыдущими пассиями. Луиза была великолепным музыкантом, превосходно играла на фортепиано и очень мило пела. Когда она повстречала Ницше, они переговорили обо всем на свете, но она забыла упомянуть, что замужем. Когда это открылось, для Ницше было уже поздно. Супруг Луизы, банкир, не разделял ее страсть к Вагнеру и остался дома в Париже, так что на фестиваль она приехала с маленьким сыном Марселем. Похоже, любовь с первого взгляда накрыла Ницше и Луизу одинаково сильно и глубоко.
«Моя милая госпожа Отт,
все вокруг померкло, когда Вы покинули Байрёйт, мне казалось, будто меня лишили света. После этого мне нужно было снова собраться с духом, но это я уже сделал, и это письмо Вы можете брать в руки не тревожась.
Мы хотим хранить верность чистоте духа, который свел нас вместе, мы хотим во всем добром оставаться верны друг другу»
[33] [17].
«Как это хорошо, – ответила она через три дня, – что теперь мы можем прийти к верной, здоровой дружбе между нами, так что каждый из нас сможет думать о другом всем сердцем, не боясь укоров совести… Но ваши глаза я забыть не могу: все так же, как тогда, покоится на мне Ваш ласковый глубокий взгляд… Только при этом не упоминайте ничего о Вашем и моем письмах – пусть все, что происходило до сих пор, останется между нами – это будет нашим святилищем лишь для нас двоих» [18].
Через год, почти в тот же день, он написал ей страстное письмо, в котором говорил, что так ярко ощутил ее присутствие, что даже мельком увидел ее глаза. Луиза снова была беременна, но ответила почти незамедлительно, что ничуть не удивлена, поскольку тоже вспоминала время, проведенное вместе: «Я вновь пережила все и поняла, что сказочно богата, потому что вы отдали мне свое сердце» [19].
9. Ум свободный и не очень
Если, таким образом, наука сама по себе приносит все меньше радости и отнимает все больше радости, внушая сомнения в утешительной метафизике, религии и искусстве, то иссякает тот величайший источник удовольствия, которому человечество обязано почти всей своей человечностью. Поэтому высшая культура должна дать человеку двойной мозг, как бы две мозговые камеры: во‑первых, чтобы воспринимать науку и, затем, чтобы воспринимать не-науку; они должны лежать рядом, быть отделимыми и замыкаемыми и исключать всякое смешение; это есть требование здоровья
[34].
Человеческое, слишком человеческое. Признаки низшей и высшей культуры, 251
Университет предоставил Ницше оплачиваемый годичный отпуск с осени 1876 года. Его даже освободили от последних преподавательских обязанностей – в Педагогиуме. Это означало полную свободу. Мальвида фон Мейзенбуг пригласила его провести зиму в Сорренто, и он согласился.
Издатель требовал от него следующего «Несвоевременного размышления». Ницше отвечал, что уже достаточно продвинулся. Это было неправдой, но идея, которая так и просилась на бумагу, уже была готова. Он дал новой работе условное название «Лемех» (Die Pflugschar). Как острое лезвие лемеха взрезает почву, повреждая корни сорняков, которые мешают расти культурным растениям, так книга должна обрезать сорняки, сдерживавшие его оригинальную мысль, в особенности избавив его от прежних идолов – Вагнера и Шопенгауэра.
Конечно, сложную поездку по железной дороге с пересадками и багажом он не стал бы предпринимать в одиночку, поэтому пригласил в компанию двух друзей. Одним из них был студент-филолог по имени Альберт Бреннер: двадцатиоднолетний больной туберкулезом юноша, склонный к депрессии и поэзии, чьи родители уверовали в целительные свойства зимовки на юге. Другой – двадцатишестилетний философ Пауль Рэ, с которым Мальвида виделась в Байрёйте. Первая книга Рэ – «Психологические наблюдения» (Psychologische Beobachtungen) – привлекла к себе некоторое внимание, и он собирался публиковать вторую. Он должен был идеально вписаться в кружок Сорренто, который Мальвида задумывала как философско-литературный салон. Она всегда мечтала существовать в некоем сообществе идеалистов, и грядущая зима казалась ей отличной лабораторией для плодотворных мыслей. Сама Мальвида собиралась писать свой первый роман. Зимой она действительно закончила книгу под названием «Федра» – трехтомную сагу о запутанных семейных отношениях и поисках индивидуальной свободы.
19 октября 1876 года Ницше и Бреннер сели в поезд, который должен был проехать через туннель Мон-Сени, недавнее чудо инженерной мысли, и доставить их в Турин.
Свое купе первого класса они делили с парой элегантных и образованных дам – Клодиной фон Бреверн и Изабеллой фон дер Пален. Ницше впал в романтическое настроение: они с Изабеллой много беседовали в течение всей поездки. Они обменялись адресами, прежде чем расстаться на ночь, которую, по случайности, должны были провести в одном и том же отеле. Утром дамам нужно было садиться на другой поезд, и Ницше отправился их провожать, но по дороге на вокзал на него напала такая чудовищная головная боль, что до собственной гостиницы он добрался только с помощью Рэ.
