Она никогда не избегала роли сирены или Цирцеи. По собственным словам, она с самого начала решила, что будет добиваться своего любым способом. Обязанность говорить правду ее тяготила, и она никогда не делала этого в ущерб основной цели. «Дома меня сильно избаловали, так что я чувствовала себя всемогущей. Не видя себя в зеркале, я была бы бездомной», – писала она в мемуарах, где удивительно трезво относилась к себе, но проявляла великолепное пренебрежение к истине во всех остальных отношениях.
Рэ в экстазе писал Ницше об «энергичном, невероятно умном существе с некоторыми качествами девушки, даже ребенка»: «Это русская девушка, с которой ты обязательно должен познакомиться» [20].
Учуяв здесь брачный план Мальвиды, Ницше в шутку отвечал из Генуи, что если речь о браке, то он готов будет терпеть его года два, не больше. Но Ницше не знал, что Лу питала к браку такое же отвращение, как и он сам. Всю жизнь она предпочитала жить с двумя мужчинами сразу. Впрочем, через пять лет она все же выйдет замуж, но только потому, что человек, настойчиво ее добивавшийся, ударил себя ножом в грудь и пригрозил закончить начатое, если она откажет. Они пробыли в браке сорок пять лет, оставаясь очень преданными друг другу, хотя брак так и не состоялся и она была очень довольна тем, что их экономка много лет являлась любовницей ее мужа, а сама Лу ввязывала в брак своих преданных поклонников, первым из которых стал Рэ.
В Генуе Ницше впервые посмотрел «Кармен». Он пошел и на следующее представление, а всего за жизнь видел ее двадцать раз. «Кармен» избавила его от страсти к «Тристану и Изольде». Эта опера на музыку Бизе и с либретто на основе новеллы Проспера Мериме не претендовала на что-то «возвышенное» или даже «чрезвычайное». В отличие от вагнеровских опер здесь не было метаний духа – опера, можно сказать, была материалистической. «Кармен» не требует для исполнения огромного оркестра. Мелодии из оперы легко насвистывать и напевать. Она короткая. Она игнорирует все метафизическое. Она рассказывает не о богах и легендах, не о королях и королевах, а о жареных фактах – страстях представителей низшего класса. Хосе – ничем не примечательный капрал, чья жестко регламентированная, лишенная полета фантазии жизнь сталкивается с дионисийским началом в Кармен – страстной и сексуально ненасытной женщине, работнице сигарной фабрики. Кармен – роковая красотка, которая (подобно Лу Саломе) выбирает себе мужчин на собственных условиях. Непонятный и неконтролируемый всплеск похоти, ревности и собственнического чувства, который Кармен вызывает в Хосе, неизбежно приводит к тому, что он в приступе дионисийской ярости убивает ее.
Выразив желание приехать к Ницше в Геную, Лу рассердилась, услышав, что он не собирается ее там ждать. Он решил уехать в Мессину. С медицинской точки зрения это решение вряд ли было разумным. Если уж мартовская Генуя становилась для него слишком жаркой, то в Мессине было жарко и подавно. Но последние летние сезоны, проведенные в горах, убедили его в том, что если он будет стремиться летом на высокогорье, то это приблизит его к электричеству и облакам и тем самым повредит его состоянию. Поэтому он попробует поехать летом туда, где от небес дальше всего, – к морю. Кроме того, «Кармен» заставила его мечтать о юге. В «Веселой науке» Ницше писал:
«Пошлое во всем том, что нравится на юге Европы… не ускользает от меня, но и не оскорбляет меня, равным образом как и пошлость, с которою встречаешься, прогуливаясь по Помпее и даже, по сути, читая всякую античную книгу: отчего это происходит? Оттого ли, что здесь отсутствует стыд и все пошлое выступает столь же надежно и самоуверенно, как нечто благородное, прелестное и исполненное страсти в аналогичного рода музыке или романе? “Животное, как и человек, имеет свои права; пусть же оно бегает себе на воле, а ты, милый мой сородич, тоже еще животное, несмотря ни на что!” – таковой представляется мне типичная и своеобразная мораль южан» [21].
Кроме того, в Мессину ему хотелось из-за Вагнера, который проводил там зиму вместе с Козимой. Контактов между ними и Ницше не было уже три года, но Ницше часто о них вспоминал. Воспоминания эти были дружеские, приятные и добрые. Он бы охотно вновь с ними увиделся.
Он написал восемь небольших легкомысленных стихотворений под названием «Мессинские идиллии», в основном о лодках, козах и девушках, и с легким сердцем сел на корабль до Мессины. Однако его разбила морская болезнь. Когда он доплыл до Сицилии, то был в ужасном физическом состоянии, а Вагнер и Козима уже уехали. В Палермо у Вагнера начались спазмы в груди, и он поспешил домой. Угнетающий сирокко дул с африканского побережья – хорошо известно, как этот ветер подавляет дух и покрывает все, что можно, мелким и совершенно невыносимым песком. Единственной радостью от не самого приятного путешествия Ницше на Сицилию был вид на вулкан Стромболи. Связанные с ним легенды о летающих призраках впоследствии появятся в его книге о Заратустре.
От Рэ продолжали приходить письма и открытки, воспевающие ум Лу Саломе. Ницше получил от Мальвиды письмо, которое можно было назвать призывом: «Очень примечательная девушка (думаю, Рэ вам уже о ней писал)… кажется, в философском мышлении она добилась почти таких же успехов, как вы: практический идеализм сочетается в ней со свободой от всяческой метафизики и отказом от объяснения любых метафизических проблем. Мы с Рэ едины во мнении, что вам следует познакомиться с этим удивительным созданием…» [22]
Еще одна ужасная поездка по морю – и он покидает Сицилию. Оправившись, он сел на поезд в Рим.
12. Философия и эрос
Женщины знают это, самые лакомые; немного тучнее, немного худее – о, как часто судьба содержится в столь немногом!
Так говорил Заратустра. Часть III. О духе тяжести, 2
Еще не успев познакомиться с Ницше, Лу решила жить с ним и Рэ в тройственном союзе. Она представляла себе Heilige Dreieinigkeit – Святую Троицу философствующих свободных умов, «почти до краев переполненных духовностью и остротой разума».
Ее фантазии обрели плоть за время, предшествующее прибытию Ницше в Рим: она проводила с Рэ миазматические ночи в прогулках вокруг Колизея, когда он рассуждал о философии и изводил ее бесконечными разговорами о своем блестящем друге.
«Сознаюсь честно: я была совершенно убеждена в том, что мой план – настоящее оскорбление общепринятых норм, и, тем не менее, план этот был осуществлен, хотя сначала я увидела все это во сне. Мне приснился замечательный рабочий кабинет с книгами и цветами, где проходили наши беседы, рядом – 2 спальни, а в зале – веселый и одновременно серьезный круг друзей-единомышленников»
[47] [1]. Не вполне понятно, правда, как распределялись по двум спальням три человека.
Этот необычный план Лу не скрыла от Мальвиды, которая назвала его бесстыдной фантазией и серьезно обеспокоилась. Слабая мать Лу, постоянно переигрываемая дочерью, узнав об этой схеме, решила вызвать на подмогу ее братьев. Все были против. Даже Рэ, по словам Лу, был «еще растерян», хотя и влюблен по уши. За первые три недели он успел предложить ей руку и сердце, включив в предложение необычное условие – нужно было обходиться без секса, потому что секс вызывал у него отвращение. Лу секс тоже был противен из-за подростковой травмы в Санкт-Петербурге: ее почтенный учитель, пожилой женатый голландский священник с дочерьми ее возраста, внезапно попытался взять ее силой. Предложение mariage blanc, сделанное Рэ, пришлось бы ей по вкусу, если бы она заботилась о своей репутации. Респектабельности оно бы ей точно прибавило. Но Лу собственная репутация не беспокоила вовсе. Она прожила долгую жизнь и ничто так не любила, как эпатирование буржуа.
