Дима молчал. Он поставил бокал перед барменом. Тот плеснул еще.
– Есть сигареты?
Бармен вытащил пачку “Marlboro”, зажигалку из-под стойки и кинул на столешницу. Дима взял пачку и замер. Он не хотел больше надеяться. Боль, что причинила ему Марина своим предательством, была сравнима с болью от смерти Евы. Даже хуже… Лучше бы Марина умерла. Он с каким-то наслаждением вспомнил, что ее сейчас пытают, но сердце заныло. Он хотел, чтобы ей было так же больно, как и ему!
Он прикурил и втянулся. Легкие вспомнили старую привычку и, выдохнув дым, Дима откинулся. Он взял бокал и сделал глоток, смывая горечь дыма.
Но вдруг… вдруг Марина не во всем его обманывала…. Вдруг она все же хоть капельку любила его. Дима яростно сжал бокал.
Ему стало противно от собственной слабости.
Как он мог быть настолько слепым? Это всегда была она… Она ночью взламывала военную базу Великобритании, а на следующий день улыбалась ему…
Он полный дурак!
Бокал хрустнул. Осколки впились в руку. Водка обожгла глубокие порезы. Том подскочил и прижал салфетку к его руке. Дима отрешенно посмотрел на окровавленную ладонь. Ему было совершенно не больно. По сравнению с Адом, что он испытывал внутри, это казалось мелочью. Бармен достал аптечку и быстро перевязал руку Димы.
Новый бокал из толстого стекла, полный огненной жидкости, оказался перед Димой.
– Вы же никогда не пили водку? – не удержался Том, покосившись на босса.
– Я год жил в России после Истребления. Там ничего другого не было на то время.
Дима грустно хмыкнул. Вся его жизнь шла по откос из-за женщин. Сначала Ева, потом Марина…
Любовь могла заставить жить, но так же могла отобрать все счастье целиком, растоптать, унизить, убить…
– Мне звонила мисс Кристина. Она хотела узнать, где вы. Мне можно ей сказать?
Дима проигнорировал его вопрос.
Перед глазами встали прекрасные волосы Марины, в которые так и хотелось зарыться. Ее смех, голос и прекрасные, полные морской воды глаза, которые оказались омутом обмана и лжи.
Том попросил бармена плеснуть минералки в тот же бокал.
Дима выкурил сигарету, за ней следующую и еще одну.
***
Ледяная волна выбила Марину из блаженной темноты. Она резко вдохнула и, заглотнув воду, закашлялась.
Новая волна боли пронзила миллионами шипов. Казалось, словно каждая клеточка ее тела кричит от боли и молит о том, чтобы мука закончилась.
Боль резко пропала.
– Что нужно было Мортису на сервере дэвлесс?
Губы и внутренние стороны щек были искусаны. Марина закашлялась и сплюнула кровь.
– Позовите Дмитрия Аскендита. Я все расскажу только ему, – в который раз повторила она.
– Сука! – удар ногой в живот заставил ее сжаться. И адская боль вновь заглушила все. С каким-то мазохистским наслаждением Марина подумала, что этот их Мастер боли не шел ни в какое сравнение с Владыкой. Но, все же, иллюзия выкручивания суставов, переломов костей и расчленения заживо сводила с ума. Мастер боли повернул ладонь кверху. Пронзительно закричав, Марина изогнулась.
И спасительная темнота поглотила ее, пока ее вновь не привели в чувство.
***
Прошло несколько часов. Стали подтягиваться клиенты и бармен отошел от Димы и Тома. Динамики затрещали, и заиграла попса.
– Ты умный мужчина, Том. К черту этих женщин! Нельзя их подпускать выше пояса, – Аскендит перескакивал с языка на язык, начиная с английского, переходя на немецкий и заканчивая португальским. – А я, дурак… Все же было у самого носа, а я не видел.
Том покосился на босса, ощутив острое желание отойти по-маленькому. Секретарь встал. В кармане завибрировал телефон.
– Ало.
– Том! – выдохнула в трубку Кристина. – Как он?
Том, замерев у двери, оглянулся на босса.
– Плохо. Я его никогда не видел таким, – Том сделал шаг к стене, пропуская выходящих из туалета людей.
– Скажи адрес, я подъеду. Вы же в АКД?
– Нет. Мы не там. Не стоит.
– Том…
– Послушай, не надо. Оставь его в покое на сегодня. Он должен смириться. Его лучший друг на сегодня – это алкоголь.
По ту сторону Кристина вздохнула.
– Хорошо. Только позвони мне вечером. Я переживаю. Из-за этой стервы Марины…
Том нажал на отбой. Он уже порядком утомился сидеть здесь, но никаких данных от АКД еще не поступало.
Помыв руки, секретарь вернулся на свое место рядом с Аскендитом.
Оглушительно затрезвонил лежащий на столешнице телефон Дмитрия.
Дима прижал телефон к уху.
– Извините за звонок. Прошло уже более четырех часов, но Виверн молчит. Она требует вас. Возможно ли, что вы передумаете…
Дима заторможено посмотрел на телефон и вновь приложил его к уху.
– Сейчас буду, – пробурчал он и бросил трубку.
Том не отводил глаз от Аскендита, когда тот слез с барного стула и, покачиваясь, пошел к выходу.
– Куда вы? – поспешил он за ним, прихватив забытый кошелек и пальто, перекинутое через спинку стула.
– К Марине. Она ничего не хочет говорить без меня.
Том схватил Аскендита за локоть.
– Вы пьяны. Вам стоит протрезветь для начала… Проспитесь и завтра поговорите.
Дима вырвал локоть из руки секретаря.
– Пока дойду до офиса, уже протрезвею. Я – Аскендит.
– Ты – дурак! – Не выдержал Том. Даже его нервы были не железными. – Куда ты несешься в таком состоянии?
Дима зло прищурился, и Тома отбросило невидимой волной. Он врезался в косяк двери, выбив весь воздух из легких.
Редкие посетители замолчали.
Покачиваясь, Дима двинулся в направлении офиса АКД. Том, вспомнив как дышать, вскочил и поспешил вслед за Аскендитом. Закусив губу, он раздумывал, как обезвредить Дмитрия для его же пользы. Оглянувшись, он заметил Марка и телохранителя. Марк ускорил шаг и догнал Тома.
– Как он?
Том насупился и посмотрел в спину босса.
– Плохо… Но что мы можем сделать?
Туман сгущался, превращая день в глубокие сумерки.
Том шел в ногу с Димой, не решаясь его догнать.
Он работал на него шестнадцать лет. Аскендит взял его под свое крыло, когда Том только закончил университет. Тогда секретарь был желторотиком, но Аскендит терпеливо ждал, когда Том освоится и всему научится.
Спустя столько лет он чувствовал Дмитрия Аскендита как никто другой. И сейчас он ощущал, что Аскендит на пределе. Смерть матери не так ударила по нему, как предательство Марины. Только сейчас, после всех этих событий, Том увидел в Аскендите обычного человека, которого не видел все это время. Для Тома Дмитрий был учителем, королем. Он уважал, почитал и хотел быть похожим на него. Аскендит для него был вторым отцом.
