Эта мысль помогала мне держаться. И еще то, что тайный возлюбленный моей сестры так часто молился за нее. Охваченная печалью и желанием открыть ее дневник, я совсем забыла о нем.
– Я не знала, что они были официально…
Не знаю, как это называть. Они не встречались, ведь Доминик не разговаривал с моим отцом, и Виттория тоже не упоминала о нем. Если бы я не увидела его имя в дневнике, то никогда бы не узнала о том, что он ей нравится. Думать об этом было больно, и я прогнала печальную мысль прочь точно так же, как и все другие, беспокоящие меня.
– Доминик сказал что-нибудь еще?
– Не уверена, он со мной не разговаривает. Закрылся в пустой келье и каждый день жжет свечи и молится до глубокой ночи. Думаю, он и сейчас там. Кажется очень печальным.
Я хотела поговорить с ним и знала, что должна, но пока не была готова. К тому же слишком жестоко будет появляться рядом с ним, ведь я зеркальное отражение его убитой любимой. Хотя, по правде говоря, я наверное просто боялась встретиться лицом к лицу с тайнами сестры, ведь они окончательно разбили бы мне сердце.
Клаудиа вложила свою ладонь в мою и повела меня в сторону от главной дороги.
– Брат Антонио волнуется за тебя. Ты ведь… – она тяжело вздохнула, – он вернулся из поездки, где разбирался со сплетнями про оборотней. Может тебе стоило бы поговорить с ним? Возможно, он помог бы тебе обрести покой.
Но я не нуждалась ни в покое, ни в утешении, хотела лишь мести. Братство могло только посоветовать мне молиться и зажигать свечи, подобно Доминику, но это не поможет мне восстановить справедливость или расколдовать дневник сестры. Даже если я признаюсь в своих самых темных желаниях, Антонио ничем не сможет мне помочь, он всего лишь человек.
Я выдавила улыбку, зная, что Клаудиа предлагает это из любви ко мне. К тому же она уже достаточно переволновалась из-за своих видений.
– Я поговорю с ним очень скоро, обещаю.
Клаудиа внимательно посмотрела на меня.
– Не забудь и ко мне зайти. Я скучаю. Не могу представить, через что тебе приходится проходить, но ты сама выбрала справляться в одиночку. Пожалуйста, не забывай, что ты все еще жива и любима, и я могу тебе помочь, если только позволишь.
Я представила себе, что могла бы подтвердить ее худшие опасения и видения, рассказав, что делала прошлой ночью, о демоне, которого вызвала из подземного мира и привязала к нашему, и не просто демона, а принца войны, такого злобного и могучего, являвшего собой живое воплощение гнева.
Если бы Клаудиа только знала, что я собираюсь сделать, сомневаюсь, что она захотела бы помогать.
Впрочем, в ее глазах отразилась такая решимость, что я засомневалась.
– Я…
Глубокий вдох. Гневу я не доверяла, а Каролина не смогла мне помочь, но может Клаудиа сможет. Я вытащила дневник Виттории из сумки.
– На него наложено заклинание, которое я не могу снять. Твоя тетя сказала, эта магия принадлежит другому миру, возможно, миру демонов. – Глаза Клаудии расширились, когда она провела пальцами по обложке.
– Это… очень древняя магия.
– Как думаешь, ты могла бы выяснить, что это за магия?
Она энергично закивала.
– Я точно могу попробовать.
– Это опасно, – предупредила я, – и нельзя никому рассказывать и показывать дневник тоже нельзя.
– Не буду, обещаю.
Я передала ей дневник и когда отвернулась, чтобы уйти, над подругой нависла тень и прошипела:
– Он здесь.
– Что? – вскрикнула я и попятилась назад.
Это был тот же самый голос, который я услышала в ночь убийства сестры. Никогда не забуду его.
– Кто здесь?
– Кто что? – Клаудиа оглянулась и попыталась меня успокоить. – Ты в порядке, Эмилия? Выглядишь так, словно увидела дьявола.
– Я… Ты это слышала?
Я тряхнула головой и провела рукой по волосам. Поблизости не было никаких теней, от которых могло бы исходить это предупреждение. Может, мне и стоило пойти в церковь. Молитва сейчас бы точно не помешала.
– Все в порядке, просто послышалось.
Клаудиа не выглядела убежденной, но через минуту попрощалась со мной и обещала разузнать все что может о таинственном заклинании.
Торопливо выбираясь из города, я все время слышала в голове голос бабушки и время от времени оглядывалась через плечо, чтобы убедиться, что меня никто не преследует.
Как же она была права: ничего не в порядке.
Я уже почти была готова согласиться с ней. Похоже, спокойствия нам не видать никогда.
Четырнадцать
– Надень-ка вот это, не оставаться же тебе голым всю ночь.
Я целилась ему в лицо, но Гнев схватил рубашку на лету и сморщился от одного ее вида. Честно говоря, сложно было его за это винить. Мятая желто-коричневая тряпка с протертыми локтями и завязками на груди. Он уставился на нее так, словно я притащила в пещеру разлагающуюся тушу и велела содрать с нее шкуру и сшить себе куртку.
– Нет, – ответил он, сжав челюсти.
– Нет? – Я наклонила голову, словно не расслышала его.
– Она выглядит так, как будто пролежала на дне забытого сундука лет сто, а пахнет, словно в нее заворачивали свиные потроха. – Он бросил ее обратно. – Добудь мне что-нибудь поприличнее или терпи как есть.
– Прости, что ты сказал? – я подошла к границе выложенного костями круга и без колебаний пересекла ее, остановившись в паре миллиметров от принца. Дикий блеск в моих глазах видимо забавлял его, и он повторил свое «нет».
– Надень. Эту. Чертову. Рубашку. Сейчас же.
– Тебя волнует вид моего обнаженного тела? Признайся, ты ведь фантазировала обо мне прошлой ночью? – произнес демон с ленивой ухмылкой. – Вообще-то на этом пороке специализируется один из моих братцев, но не бойся, мы все наделены постельными талантами.
– Свинья.
– А ты, похоже, так и мечтаешь поваляться со мной в грязи.
Меня переполнил гнев.
– И не мечтай.
– И не буду.
Готова поклясться, что от его ледяного тона в пещере стало прохладнее.
– Называете нас Злом при том, что вы сами, ведьмы, бездушные, бессовестные, коварные существа. – Он кивнул на свой кинжал, висящий у меня на бедре. Клинок выглядел нелепо и неуместно на фоне моей струящейся темной юбки и блузки с пышными рукавами, но мне было наплевать, назад к хозяину он не вернется.
– Делай что хочешь, но этот кошмар я не надену.
– Серьезно? Это всего лишь рубашка.
Я посмотрела ему в глаза, но не смогла понять, что означает это новое выражение.
