Как удобно.
– Ты возвращался в свой мир, чтобы добыть эту информацию?
– Нет. Из-за заклинания призыва я не могу покинуть этот мир, пока ты не отошлешь меня обратно. Или пока эту связь не разорвет демонический клинок.
– Что это значит?
– Моя связь с тобой не дает мне свободно перемещаться между мирами. Зато я могу оставаться здесь дольше, чем мне это обычно доступно. Проще говоря, ты поставила меня здесь на якорь.
– Как же ты получил информацию о новой сделке?
– Брат отправил мне сообщение.
Это было слишком просто. Мне не нравилась идея того, что дьявол может легко посылать сообщения в разные миры. Я снова вспомнила про демона Умбра, и как он с легкостью набросился на мою бабушку. Может дьяволу надоело, что ведьмы носят его рога.
– Если ты можешь покинуть этот мир, только когда я отпущу тебя, как ты собираешься доставить невесту в Ад?
В его глазах вспыхнул интерес.
– Завтра я всего лишь поговорю с ней. Я не говорил, что собираюсь доставить ее в Ад. Сегодня мне нужно найти подходящее место. Как только это случится, я дам тебе знать, где меня искать. Но если не получишь от меня вестей до темноты, приходи в пещеру.
Двадцать пять
С напряженным лицом я достала с полки ступку и пестик, оливковое масло, чеснок, миндаль, базилик, пекорино и помидоры черри для песто алла трапанезо
[16]. В такие дни, как этот, когда еще до полудня даже самое тонкое платье прилипало к телу, как вторая кожа, мне нравилось добавлять в томатный соус свежую мяту. К сожалению, в этот раз у нас ее не оказалось.
Я разложила все ингредиенты на столе и заколола наверх свои волнистые локоны так, что короткие пряди свободно обрамляли лицо. Сегодня в волосах у меня не было цветов, они мгновенно завяли бы на такой жаре. Спина и шея уже стали липкими, а день еще только начался. Я начала серьезно сомневаться в правильности решения надеть сегодня белое и повязала фартук поверх платья без рукавов. Было бы лучше продолжить скрывать свою магическую татуировку, но выжить в такую жару в платье с рукавами просто невозможно. Надеюсь, никто из моих близких не заметит бледный рисунок.
Я была увлечена образом Гнева, пробующего томатный песто, когда на маленькой кухне появилась мама. Она достала из морозильника сардины.
– Ты не ночевала дома, – мама не спрашивала, а утверждала. И в ее голосе звучали нотки не менее опасные, чем нож, которым она разделывала рыбку.
– Не потрудишься ли объяснить, где ты пропадала?
Лучше уж продать душу дьяволу.
Я продолжила сосредоточенно разминать миндаль для песто. Не признаваться же, что я проводила время с демоном-кровопийцей, пытаясь раскрыть тайну убийства Виттории. К тому же я не только временно связала себя с одним из Мальваги, но еще и беседовала с парочкой других.
Ой, еще кстати, меня преследует невидимый демон, оставляющий таинственные предупреждения, он едва не убил бабушку и готов по первому требованию прикончить меня. Недавно я чуть не умерла от укуса Випириды, но принц Ада спас меня, используя древнюю темную магию и заклинание, для которого нам потребовалось вместе залезть голыми в ванну. Мама бы с ума сошла.
– Я была в монастыре.
– Знаю.
– Откуда? – спросила я удивленно.
– Брат Антонио заходил сегодня утром взволнованный, – она перешла к следующей сардине. Загнала нож ей под кожу и резанула по позвоночнику.
– Он сказал, что ты была там с молодым человеком, другом нашей семьи. У него еще такое странное имя.
– Я…
– Хватит лгать, доченька, – мама сильнее сжала рукоять ножа, – ложь – дорога в Ад.
Я открыла рот. Должно быть, мама все знает. Наверно, она как-то догадалась, что я воспользовалась темной магией. А брат Антонио Бернардо подтвердил ее опасения. Я с трудом сглотнула, размышляя, какую часть правды могу ей открыть.
– Ну видишь ли…
– Свидание в темных углах с привлекательными молодыми мужчинами могут на некоторое время облегчить твою боль, но не избавят тебя от нее навсегда. Для этого нужно найти в себе внутреннюю силу.
– Я… что?
Мама потрясла ножом в моем направлении.
– Не притворяйся, что не понимаешь, о чем идет речь. Повезло еще, что твоя бабушка спала и не слышала его. Ее нельзя беспокоить, пока она выздоравливает. Не хватает ей еще переживаний из-за всяких мальчишек. Брат Антонио все мне рассказал об этом молодом человеке. Похоже, ты его просто околдовала. Антонио сказал, что он называл тебя «его Эмилией». Не забывай, что ты не принадлежишь никому, кроме себя самой, девочка.
Святая Богиня. Да это еще хуже, чем если бы бабушка обнаружила, что я вызвала демона. Мои щеки вспыхнули, а затем жар, не имеющий отношения к температуре за окном, перебросился на шею. Мама решила, что мы с Гневом…
Я едва не провалилась под землю.
Стоит только представить себе его голым, привлекающим меня к своему сильному татуированному телу, излучающему непереносимый жар, и его гадкие губы на моих… Как я цепляюсь за него, будто он одновременно мое вечное проклятие и спасение… И как мы…
Мне нужно немедленно прекратить думать в этом направлении, потому что оказалось, мне вовсе не так противно это воображать, как я думала.
Мама отложила нож, и выражение ее лица смягчилось. Она совершенно неверно поняла причину, по которой я краснею.
– Люби кого хочешь и наслаждайся его компанией, только будь осторожнее. Если бы дверь открыл твой отец…
Ей не нужно было заканчивать это предложение, чтобы я ее поняла. Наброситься на человека, который «кувыркался» с его дочерью, было бы идеальным способом отвлечься от собственного горя. Защищать честь дочери – любимое развлечение всех мужчин на протяжении многих веков. Хоть и устаревшее. Не могу поверить, что Антонио приходил к нам домой.
Я в тысячный раз бросила взгляд на маленькие настенные часы. День тянулся бесконечно. До встречи с Гневом оставалось еще несколько часов. Чтобы занять себя чем-то кроме фантазий об удушении Антонио, я сняла мокрую ткань с теста и начала раскатывать его для бузьяте
[17].
Не могу поверить, что когда-то хотела поцеловать этого болтливого проходимца.
– Кстати, Эмилия, – я перестала мучить тесто и взглянула на маму, – сделай побольше бузьяты, я обещала Антонио, что ты принесешь братству ужин этим вечером и заодно извинишься.
Прекрасно. С радостью приготовлю побольше пасты и вывалю ее прямо на голову этому докучливому брату Антонио.
