– Землей, кровью и костями приглашаю тебя. Приди. Войди в этот мир. Присоединись ко мне. Связаны будем этим кругом, пока я не отошлю тебя домой. Aevitas ligati in aeternus protego.
Легкий ветерок погасил одну из свечей. Я ждала, затаив дыхание, появления могучего демона войны. Бессмертного. Яростного. Невообразимого. Я обхватила себя руками в ожидании нотаций, которые он обязательно будет мне читать. Шли мгновения, но ни дыма, ни других предвестников его появления не было. Я все ждала и ждала. Снаружи начали перекрикиваться птицы. Приближалось утро. А заклинание призыва работало только ночью.
И все же я попыталась снова, в надежде, что оно все же сработает.
В конце концов, последняя надежда растаяла. Бабушка говорила, что пока Гнев жив, он всегда будет откликаться на мой призыв. Значит, его больше нет, и осознание этого наполнило меня ужасом. Я вспомнила обо всем с самого начала. Как я молилась богине смерти и ярости и надеялась, что она меня услышит, а теперь я больше не хотела мести.
Свечи мерцали, и мне хотелось, чтобы в их пламени сгорел весь мир. Пусть все, что от него осталось, сожжет этим огнем. Гнев действительно умер. Навсегда. А вместе с ним и остатки моих надежд.
Рог Аида теперь у меня, но я не знаю, что делать с ним, чтобы запечатать ворота Ада. Моя семья в бегах, Антонио похищен Завистью, а сознание моей лучшей подруги в ловушке между двумя мирами. Демоны Умбры наводнили город, и я понятия не имею, как все это исправить.
Одну за другой я задула все свечи круга и осталась в полной темноте.
Сорок пять
Когда солнце коснулось первыми лучами моря, я была уже одета для битвы. Стоя перед зеркалом, я заплела часть волос в виде короны, закрепив ее двумя зажимами из оливковых ветвей, усыпанных бриллиантами, которые, за исключением драгоценных камней, идеально подходили к новому кольцу, а другую часть оставила свободно ниспадать волнами на плечи. Губы я накрасила винным цветом, а глаза подвела угольно-черным.
Отступив на шаг, я наслаждалась отражением в зеркале, своей работой. Выглядела я опасно. Платье глубокого ягодного цвета с закрытыми рукавами, целиком расшитое золотом. Достаточно темное, чтобы скрыть следы крови. Но не черное, как раньше. Мне нравится черный, но не сегодня. Он слишком напоминал о похоронах.
А я покончила с печалью.
Гнев говорил, у меня есть выбор быть жертвой или победителем. И хоть мне и не хотелось это признавать, он был прав. Всегда найдется кто-то, кто захочет сбить меня с ног, указать на мое место или на то, что они считают моим местом. Люди часто обращают слова в оружие, но оно имеет силу, лишь пока ты прислушиваешься к ним, вместо того, чтобы доверять себе.
Если враги захотят посеять во мне сомнения, я лишь поверю в свои силы еще больше. Даже если мне придется притворяться, пока это не станет реальностью.
Я направилась в самое сердце Палермо, обогнула старый город и повернула к рынку Балларо, где вокруг королевского дворца были установлены продуктовые лавки. И ничуть не удивилась, что у Нуччи уже собралась небольшая толпа в ожидании аранчини и панелле. И то, и другое, жареные рисовые шарики и жареные соленые блинчики из нута, были популярной уличной едой.
Доминико Старший промокнул лоб тряпкой и передал кому-то пакет с едой. Я была счастлива видеть его вне игорного клуба Жадности. Это значительно упрощало мой план.
Я наблюдала за тем, как очередь медленно уменьшается, а люди отходят, унося с собой сумки с едой. От ее запаха мой желудок сжался, и я решила заказать что-нибудь, чтобы был повод заговорить с ним. К тому же мне все равно нужно было поесть.
– Бонжорно, синьорина Ди Карло. Чего бы вам хотелось сегодня?
– Панелле с двойной порцией лимонных долек, пожалуйста.
Старший Нуччи обжарил тонкие лепешки до превосходного цвета, добавил немного морской соли и положил в бумажный пакет вместе с дольками лимона. Я передала ему монеты и отступила в тень от навеса.
– Как там Доминико Младший?
– У него что, проблемы?
Я не знала, как ответить, поэтому воспользовалась одним из любимых трюков Гнева и проигнорировала вопрос.
– Моя сестра много говорила о нем, пока была жива, и я слышала, он сейчас часто бывает в монастыре. Наверное, ему тяжело, ведь он потерял ту, что была для него так важна.
Взгляд Доминико Старшего переключился на человека, стоявшего в очереди следом за мной. Он передал ему аранчини и положил жариться очередную порцию.
– Он в порядке. Уехал в Калабрию этим утром помочь своему кузену.
Я перестала жевать панелли. Доминико выбрал очень странное время, чтобы уехать из дома. Я изменила тактику.
– Вы все еще бываете в том игорном клубе? – спросила я, надеясь, что это прозвучит не очень грубо. – Мне нужно найти его, чем скорее, тем лучше. Он покачал головой.
– Боюсь, не могу тебе помочь. Я слышал, тот парень, что держит его, уехал.
Я вскрикнула про себя и осыпала богиню проклятиями. Упущена такая возможность. Я собиралась уходить, когда заметила странную татуировку на его предплечье. Рисунок лапы, сжимающей фенхель. Мой взгляд скользнул по боковой части его прилавка. Тот же самый символ был нарисован и там. Я ошибалась. Я не видела этого символа в дневнике сестры. Я видела его в тот день, когда мы с Гневом пытались узнать что-нибудь об убийстве Джулии Санторини. Когда до меня дошло значение моего открытия, я застыла на месте. Сеньор Нуччи был оборотнем.
Я с трудом сглотнула ком и попыталась собраться с мыслями. Доминико Старший заметил, что я разглядываю его татуировку, и торопливо опустил рукав, несмотря на жару.
Его реакция подтверждала мои догадки.
Я вернулась мыслями к дневнику сестры. Там говорилось о Доминико Нуччи, но не упоминалось о Старшем или Младшем…
– Это вы, – сказала я, уронив свой пакет с панелли. – Виттория писала ваше имя в своем дневнике. Не Доминико Младшего. Вы сделали это с ней? Она узнала, кто вы на самом деле?
– Это не так… Прекрати выкрикивать обвинения. Дай мне секунду.
Доминико повесил табличку ЗАКРЫТО и жестом приказал мне следовать за ним на угол, где было меньше прохожих. Мне не хотелось покидать многолюдное место, и, похоже, он это понял, так как остановился там, где нас не могли услышать, несмотря на присутствие множества людей.
– Твоя сестра разносила напитки в игорном доме Жадности.
Мое сердце заколотилось. В конце концов после всех этих месяцев бесплодных поисков я добыла еще одну крупинку информации о том, что делала Виттория перед смертью.
– И? Она узнала, кто вы?
Он кивнул.
– Вы когда-нибудь видели ее с Жадностью?
– Да. Однажды вечером она пришла к нему с какой-то идеей. Они вместе работали над планом, который нравился им обоим.
