— Вы бы не сидели на виду, господин, — заметил сотник Сигурд Йенсен. — Кто-нибудь может и стрельнуть.
— Марта нас прикрывает, — ответил я. — Верно, Марта?
— Не бойся, Сигги, — со смешком сказала Марта, — я тебя прикрою.
Марта Кох, рыжая и изрядно конопатая девица, закончила Академиум в год моего поступления, сразу подписала с нами контракт, и сейчас уже числилась в ветеранах. Характер у неё был резкий, язык острый, и уживалась она только с Сигурдом, который реагировал на неё с флегматичностью истинного северянина.
— Марта, конечно, девка надёжная, — покачал головой Сигурд, — но Одина не зря называют предателем воинов.
— А я и не полагаюсь только на Марту, — улыбнулся я. — Меня сейчас разве что хорошей очередью бронехода можно достать. Зато если они действительно выстрелят, то у меня будет хороший повод просто прикончить Леона и решить вопрос радикально.
Мы снова замолчали, разглядывая побелённые стены замка, за которыми возвышался довольно внушительный донжон. В целом замок Нейгаузен был раза в полтора больше моего, и по меркам Ливонии, выглядел мощным сооружением. В отличие от Раппина, который находился, можно сказать, на задворках церковных земель, Нейгаузен граничил с орденскими владениями, и в прошлом видел немало осад.
— А подними-ка бронеход, Сигурд, — наконец сказал я. — Может, они там спят и не видят, что гости на пороге стоят? Надо к ним вежливо постучаться. Тяжёлый поднимай, и пусть он пулемётом пройдётся вдоль стены.
Подъём бронеходов с транспортных платформ в моей дружине был настолько отработан, что ратники, по-моему, могли это делать даже не просыпаясь. Не прошло и десяти минут, как басовито загрохотал крупнокалиберный пулемёт, и вдоль стены начали выплёскиваться облачка рыжей пыли.
— Он свою стену из обычных кирпичей сложил, что ли? — хмыкнул я. — Не удивлюсь, если третий калибр их сейчас насквозь прошил.
— Если стена тонкая, так и насквозь, — согласился Сигурд. — А вот мы ещё на позапрошлом контракте такое чудо видели — они там сложили две стенки параллельные в один кирпич, а между ними песка насыпали. Получилась мощная такая стена, выглядит точь-в-точь, как настоящая. Мы уже решили было, что её придётся долго артиллерией ломать, а потом взяли и попробовали из пушки бронехода по ней пройти. А она вся разом возьми и обвались.
— Вот как? — заинтересовался я. — А ну-ка, пусть он очередь из трёх снарядов в одно место положит.
Из стены полетели осколки кирпичей.
— Нет, толстая стена, нормально построили, — выдал экспертное заключение Сигурд, разглядывая глубокую выбоину, окружённую облаком рыжей пыли. — Катапультой, хе-хе, не взять.
Со стены замахали белой тряпкой.
— Проснулись, наволочкой машут, — захихикала Марта.
Ещё через несколько минут из калитки в воротах появился довольно упитанный человек с белым флагом в руке и спотыкаясь, торопливо двинулся к нам. Дойдя до нас, он остановился, переводя дух и утирая лоб. Мы, в свою очередь, с любопытством разглядывали его с высокого капота.
— Эээ… что это значит? — наконец, заговорил он. — Что вы делаете? Это противозаконно, мы будем жаловаться его преосвященству.
— Барон в замке? — вместо ответа спросил я. — Возвращайся и скажи ему, что фон Раппин хочет обсудить с ним кое-какие пограничные вопросы. И ещё скажи, что если он не выйдет, то я сам к нему приду. Мне уже надоело тут сидеть, так что ему лучше поторопиться.
Минут через пятнадцать из калитки показался сам барон с двумя сопровождающими.
— Ну ладно, пойдём и мы ему навстречу, — сказал я, слезая с капота. — Не стоит унижать его без нужды, и превращать неприязнь в ненависть.
Барон фон Нейгаузен смотрел на меня ещё более недружелюбно, чем во время церемонии гоминиума. Можно понять его огорчение — он ведь уже привык считать соседские земли своими, и вот такая неожиданность. И главное, ничего нельзя сделать — я ведь ему ясно продемонстрировал, что за полчаса могу превратить его замок в груду обломков. Чистой воды грабёж, в общем.
— Барон, счастлив видеть вас снова, — с радостной улыбкой приветствовал его я. — Прошу простить за визит без приглашения, но вы так и не ответили на моё письмо. Почта работает просто безобразно. Пришлось вот так, лично.
— Что вы хотите, Арди? — с кислой физиономией спросил Леон.
— Скажите, Кнеллер, у вас есть карта ваших владений? А именно карта, выданная вам при инвеституре? Вы её, случаем, не потеряли?
— И что? — барон даже не пытался казаться вежливым.
— Покажите мне на карте ваших владений Оравское озеро, пожалуйста. А также прочие поселения из списка, приложенного к моему письму.
— Эта карта устарела на десять лет, — хмуро сказал барон. — Ситуация изменилась.
— Отнюдь, — возразил я. — Никаких изменений не произошло. На моей карте эти деревни есть. На вашей их нет. Значит, они принадлежат мне — чего уж проще?
Леон мрачно на меня смотрел, ничего не отвечая.
— И знаете что, Кнеллер, — продолжал я, — я не собираюсь взывать к епископу с просьбой рассудить нас. Это дело совершенно очевидное для любого, и в третейском судье нет никакой необходимости. Вы вторглись в моё баронство и захватили мои земли. Или мы сейчас решаем этот вопрос миром и дальше живём дружно, или мы воюем.
— И что я получу за то, что решу вопрос миром? — усмехнувшись, спросил Кнеллер.
— Леон, вы наглеете, — ласково сказал я. — Знаете, почему вы до сих пор живы? Исключительно из-за вашего сына. Мне не нужен кровный враг в соседях, но убивать детей без крайней необходимости я не хочу. А так-то вы мне гораздо удобнее мёртвым.
— И если я не пожелаю решать вопрос миром?
— Тогда вы умрёте. Вместе со своей семьёй. Мне кровные враги не нужны — я человек миролюбивый, но не до идиотизма.
— А вы не допускаете, что я могу сейчас вам уступить, но стать кровным врагом?
Однако крепкие нервы у фон Нейгаузена — всё пытается что-то выторговать, хотя прекрасно понимает, что я не шучу насчёт его убийства вместе с семьёй.
— Ну, для того чтобы стать кровным врагом, нужно пролить кровь, а мы с вами как раз и обсуждаем, как обойтись без этого. А вообще, я надеюсь, что мы всё-таки поладим. Ясно, что вам не хочется расставаться с тем, что вы привыкли считать своим, но это чужое, и вы сами это прекрасно понимаете.
— Ну что же, я уступаю силе, — сказал Леон, пожав плечами.
— Очень разумное решение, — одобрил я. — Я даю вам срок до послезавтра, чтобы отозвать своих людей. Не советую пытаться прихватить что-то напоследок, я таких шуток не пойму. И начиная с послезавтрашнего дня — если я обнаружу ваших людей, гуляющих по моим землям, я их повешу, а потом приду к вам, и разговаривать уже не буду. Вам понятны мои условия, барон?
— Понятны, — сквозь зубы ответил Леон.
