— Это музыка, — объяснила Алина.
— Музыка? — в голосе Ленки было столько недоверия, что на месте Алины я бы, пожалуй, и оскорбился.
— Народный инструмент у них такой, доска с двумя струнами, — терпеливо объяснила Алина. — На нём они и играют. К этой музыке просто привыкнуть надо. Когда привыкаешь, перестаёшь её замечать, но поначалу действительно трудно приходится.
— Пойдём, что у входа-то стоять, — вздохнул я. — Не оставаться же голодными из-за каких-то звуков. В конце концов, мы не в филармонию шли, а в трактир.
В трактире было людно и шумно, и народная музыка на удивление гармонично вписывалась в гомон и звон посуды. Свободных столиков было мало, и в результате нам достался не очень удобный стол в середине. Не люблю сидеть спиной к залу, хотя это скорее какой-то предрассудок. После двух курсов боевого факультета опасность я почувствую с любого направления, и врасплох меня застать невозможно — если, конечно, не говорить о Владеющих достаточно высокого ранга. Но им я в любом случае не соперник, какой бы стороной ни сидел.
— Нам сегодня свежих осетров подвезли, повар их в духовке запёк, — возле нас возникла подавальщица.
— Несите на всех, — распорядилась Алина. — И всё, что положено — салаты, гарниры, всё такое.
Осётр оказался замечательным, хотя сравнивать мне было особенно не с чем — в прошлой жизни настоящего волжского осетра мне попробовать не довелось. Его кто-то уже попробовал до меня, да так основательно попробовал, что практически полностью и съел. Мне не досталось.
— А браконьеры здесь бывают? — поинтересовался я, вспоминая прошлую жизнь.
— Очень редко и недолго, — ответила Алина. — Их здесь быстро вылавливают и казнят. В каждом патруле промыслового надзора всегда есть Владеющий, точнее, Идущий Путём, их здесь так называют, так что сбежать от патруля не получится. И если лицензия на лов не в порядке, сразу к судье и к палачу.
Вот это правильный подход. А у нас-то там за браконьерство то ли предупреждение выносили, то ли символический штраф выписывали. Вот и съели всё вкусное из того, что в Волге плавало.
После осетра мир как-то сразу стал лучше и добрее, и даже народная музыка почему-то перестала раздражать. Мы сидели, пили чай, к неудовольствию подавальщицы отказавшись от вина, и лениво болтали о каких-то пустяках, просто чтобы не сидеть молча.
— Привет, подруги! — раздалось рядом.
Возле нашего стола стояли две молодые, лет девятнадцати, девушки. Обе симпатичные, даже красивые, и судя по красоте, скорее всего, одарённые. Видимо, те самые девушки из Белого города, о которых предупреждал портье.
— Привет, — насторожённо отозвалась Ленка, а Алина с Ганой просто кивнули, с любопытством их рассматривая.
— Уступите своего мальчика на вечерок, — широко улыбаясь, предложила одна из них, выглядящая чуть постарше. — Мы его чему-нибудь новому научим. Или давайте поменяемся — вон у окна двое наших сидят, выбирайте любого.
На меня волной накатила глухая злость. Многое было в моей жизни, но вот чтобы меня выбирали, как на базаре — опыт для меня совершенно новый и неприятный.
— Это мой муж, — спокойно ответила Ленка, хотя я чувствовал, что спокойной она вовсе не была, — и я его никому не собираюсь уступать.
— А моим мнением вы, кстати, не собираетесь поинтересоваться? — со злостью спросил я.
Обе девицы уставились на меня с таким удивлением, с каким уставились бы на внезапно вылупившегося из бревна Буратино, который заговорил бы с ними на тему сексуальной распущенности.
— А ты против, что ли? — недоумённо спросила старшая.
— Микса, ты что, не видишь, что это иностранцы? — толкнула её в бок вторая. — Пойдём отсюда, ну их. Лучше найдём нормальных.
— Погоди, — остановила её старшая и обратилась к Ленке: — Давай дружеский спарринг со ставкой. Если ты побеждаешь, забираешь обоих наших, у вас как раз трое будут. А если я, то я на ночь забираю твоего. Да ладно, договорюсь я с ним, куда он денется.
— Я не собираюсь делать ставкой мужа, — ответила ей Ленка, и я почувствовал её бешенство. — А вот набить тебе морду могу без всякой ставки.
Девица ухмыльнулась и начала строить какой-то конструкт. Какая-то боевая функция у него, вероятно, была, что-то такое чувствовалось. Но уровень Владения был слабоват даже для первого курса Академиума, на таком уровне мы строили конструкты в старшей школе — медленно, неуверенно, и в целом довольно жалко.
Я почувствовал выброс Силы от Ленки, едва заметно, но всё же всколыхнувший реальность, и почти построенный конструкт разлетелся в клочья. А затем Сила над девицами почти ощутимо сгустилась, сначала заставив их упасть на колени, а затем продолжая вдавливать их в пол.
— Идущая, мы просим прощения, — прохрипела старшая девушка. — Мы не хотели оскорбить вас.
Ленка, немного поколебавшись, отпустила их, и девушки, пошатываясь, неуверенно поднялись на ноги.
— Оставьте нас, — царственно распорядилась Ленка.
Девицы не заставили её повторять дважды и моментально исчезли.
— Неплохо, Лена, — одобрительно сказала Алина. — Можешь ведь. Главное, научись делать такое в любой момент, а не только когда тебя разозлили.
— Сама не знаю, как это вышло, — растерянно сказала Ленка.
— А знать тебе и не нужно, — усмехнулась Алина. — Знание — это путь учёного. Путь Владеющего — воля.
— Скажи, Лина, — спросил я, ещё будучи в некотором смятении, — у них что, вот так вот принято?
— Ну да, — пожала плечами Алина. — Девчонки из Белого города отдыхают и хотят найти себе на ночь мужчину. Или двух. Или, если совсем уж хочется приключений, то и трёх. На самом деле никто же не против, мужчинам такой интерес скорее льстит. Силой их, конечно, не тащат, однако никто никогда и не отказывается. К женатым редко пристают, но если всё же пристают, то жёны обычно не возражают, особенно если им предложат хорошую замену.
— Какой разврат, — ошеломлённо заметил я.
— Нормы морали в каждом обществе свои, — пожала плечами Алина. — У нас вот разрешается многожёнство, а здесь это считается отвратительным. У чёрных хазар только моногамные браки, а у белых либо моногамные, либо женщина не замужем и свободно меняет мужчин. Ну мужские гаремы ещё есть, но их можно по пальцам пересчитать, мало кто может позволить себе держать гарем. Да и сам мужчина далеко не ко всякой в гарем пойдёт.
— Погоди, а я вот точно знаю, что аристократка может изъять мальчика из семьи к себе в гарем, — усомнился я.
— Несовершеннолетнего, — уточнила Алина. — Да, есть такой древний закон, но реально он уже лет тысячу как не применяется. Даже если кто-то и захочет такое проделать, разрешения не получит никогда и ни за что. Только по согласию семьи. Но знаешь, семья всегда соглашается. Для всей семьи, включая самого мальчика, это огромный скачок вверх. Не говоря уж о том, что семья просто становится очень богатой. Для мальчика из бедной семьи попасть в гарем аристократки — это несбыточная мечта.
