— Госпожа Кира является министериалом
[36] барона фон Раппин, — объяснил я. — Помогать управляющему баронства — её прямая обязанность.
— Ах вот как! — удивилась Драгана. — И фон Херварт утвердил это?
— Епископ Дерптский не счёл возможным опротестовать баронское право на назначение министериала, — улыбнулся я ей. — Впрочем, его преосвященство изволил поморщиться, подписывая епископский эдикт.
— О, извини меня, Кеннер, за такое назойливое любопытство. Поверь, оно вызвано исключительно восхищением — да-да, я совершенно искренне тобой восхищаюсь. Мне и в голову не могло прийти, что можно так заработать на совершенно бесполезной шайке отбросов. И что забавнее всего — никто ведь даже не может с тобой конкурировать. Другие группы лесных находятся слишком далеко от нас, доставлять оттуда зелень не получится.
— Знаешь, Гана, мне кажется немного странным такой интерес, — я посмотрел на неё в упор. — Зеленная лавка, пусть и такая успешная — это даже близко не твой масштаб.
— Сама по себе эта лавка меня и не интересует, — признала она. — А вот изящество, с которым ты решил проблему с шайкой Ворона, невозможно не отметить. Буквально одним движением руки превратить проблему в источник хорошего дохода — это не каждому дано.
— Мне кажется, ты несправедлива к Ворону и его людям, — попробовал я перевести непонятный разговор на что-нибудь другое.
— Возможно, — согласилась Драгана, — но они пока не сделали ничего, чтобы меня в этом убедить.
— И на чём основано твоё мнение о них? — поинтересовался я.
— Расскажу как-нибудь потом, — махнула рукой она. — Я просто рада, что ты отказался от этой глупой затеи с алхимией. В самом деле, ничего хорошего из неё не вышло бы.
— А я отказался? — удивился я.
— А разве нет? — в свою очередь удивилась Драгана, по-моему, не вполне искренне, хотя исполнено это удивление было очень убедительно. — Тебе мало денег от твоих овощей и фруктов?
— Видишь ли, Гана, — с сожалением развёл я руками, — деньги тут совсем ни при чём. Я просто не могу от неё отказаться. Если я не стану этим заниматься, то либо Ворон ввяжется в какую-нибудь глупую контрабанду, либо церковь рано или поздно осознает возможность заработать и начнёт на меня давить. И я неизбежно приду к необходимости самому заниматься этой алхимией, но с гораздо худшими начальными условиями.
— И как ты собираешься эту проблему решать?
— Не знаю, — честно ответил я. — Идей у меня пока нет, но время подумать ещё есть. Ты же знаешь, что у Ворона не будет никакой алхимии самое малое ещё года три.
— Они быстро пролетят, — махнула она рукой. — А если уж ты собрался в это влезать, то думать надо начинать уже сейчас. Вот я и думаю, как можно тебе помочь.
Ну конечно, ты прямо ночами не спишь, всё ломаешь голову, как бы мне помочь. Насколько я понял, в этом месте я должен обрадоваться, что мою проблему могут решить, а дальше меня плавно подведут к тому, что я попрошу помощи. Гана всё же здорово меня недооценивает, вот Алина попыталась бы сыграть гораздо тоньше.
— Брось, Гана, — сказал я с чувством. — Я тебе очень благодарен, но помощи от тебя не приму. Это безнравственно — нагружать друзей своими проблемами. Достаточно того, что ты пообещала мне не мешать, это даже больше, чем я мог рассчитывать.
— Да ладно, Кен, для чего ещё нужны друзья?
— Друзья нужны для дружбы, а не для того, чтобы выжимать из них прибыль, — уверенно ответил я.
— Хм, — сказала Драгана и замолчала.
Мы посидели немного в молчании. Полагаю, сейчас наступил момент для какого-нибудь захода номер три. Первый был насчёт некоторой несовместимости зеленной лавки с дворянской честью — которая, увы, оказалась полностью совместимой, и никакой помощи с этим мне не понадобилось. С алхимией дело обстояло сложнее — с ней я действительно не отказался бы от помощи, вот только пока не был готов о ней просить.
— Гана, не ходи кругами, — сказал я наконец. — Скажи мне прямо, что тебе нужно, и я посмотрю, смогу ли я чем-то тебе помочь.
Алина, которая давно уже прислушивалась к нашему разговору, захохотала, а через некоторое время засмеялась и сама Драгана.
— Ладно, — сказала она, — у меня и в самом деле есть проблема, и твоя помощь могла бы пригодиться. Ты слышал про семью Ивлич?
— Мельком встречал эту фамилию в альманахе дворянского реестра. Они далеко не в верхних строчках, так что я особо к ним не присматривался. Ты хочешь сказать, что это твои родственники?
— Не в верхних строчках — это ты очень деликатно выразился, — улыбнулась Гана. — И да, это мои родственники. Собственно, те немногие из них, что являются дворянами — это мои потомки. Остальные — потомки двух моих младших братьев. Они не дворяне, но тоже члены семьи. Я не вхожу в семью официально — это долгая и совершенно неинтересная история, — но не теряю связи с потомками, и временами им помогаю. Они, как ты сам заметил, не особо успешны, но в принципе, их такое положение устраивает. Устраивало до сих пор. С недавнего времени им начали всячески мешать и понемногу давить с разных сторон. Из имущества у них та самая отцовская механическая мастерская — она с моей небольшой помощью с тех пор сильно увеличилась, и стала гораздо прибыльнее, но всё же это не тот актив, из-за которого стоило бы затевать что-то серьёзное. Я подозреваю, что настоящей целью являюсь я, а не они.
— Разве ты сама не можешь им как-то помочь? — удивился я.
— Понимаю, что для тебя это может прозвучать странно, но нет, не могу. Мои возможности в данном случае очень ограничены. Сама лично влезть в это я не могу — ты и сам понимаешь, как у нас отнесутся к попытке Высшей влезть в дела дворянства. А если я попытаюсь как-то использовать ресурсы моей должности, это немедленно будет использовано против меня. Вполне возможно, что от меня этого и хотят добиться, потому и бьют по слабому месту.
— Ты же можешь кого-нибудь попросить…
— Вот я и прошу, — усмехнулась Гана. — На вопрос «почему именно тебя» отвечу сразу — потому что полагаю, что с тобой ответное одолжение останется в разумных пределах. Ты же понимаешь, как многие воспримут перспективу иметь меня в должниках?
— А почему не Алину, например? Нет, я не отказываюсь, просто этот вопрос сам собой напрашивается.
