– Тебе так не терпится от меня избавиться?
– Алессандра… – Лука серьезно посмотрел на нее. – Это разговор не в то время и не в том месте. Я говорю о том, что здесь ты сделала все, что могла. Тебе надо возвращаться домой. Если захочешь остаться, не вспоминая про Веронику и не за счет своего профессора, – это совсем другое дело. Я не хочу, чтобы ты попала в какую-нибудь историю.
– Так ты допускаешь, что я могу до чего-то докопаться?
– Нет, – вздохнул Лука. – Я о твоем походе в монастырь. Еще неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не я. Ты была в шоке, а вокруг обрывы. Не думаю, что тебя быстро бы нашли, если бы ты в панике свалилась с горы. Вот так-то, синьорина, пришлось бы искать еще одну пропажу.
– Лука, расскажи мне вот что. Найден труп Вероники. Что делают дальше полиция или карабинеры? Есть же правила, теория какая-то для раскрытия преступлений?
– Решила податься в частные детективы? А то смотри, замолвлю словечко в итальянской полиции, – Лука расхохотался. – С твоими талантами с руками оторвут!
Саша решила не обижаться.
– И все-таки? Я серьезно! Мне просто интересно.
– Тебя, наверное, учили этому в институте. Я не буду забивать тебе голову рассказами об объекте и субъекте преступления. Как правило, самый важный вопрос: cui prodest?
– Кому выгодно? Мотив?
– Конечно. В случае с Вероникой мотив непонятен, отсюда и сложность. Она никому не перешла дорогу, у нее не было врагов или финансовых проблем. Знаешь две причины, по которым чаще всего происходят убийства? Это деньги и любовь. Ну, за исключением случайного хулиганства. Именно деньги и любовь на протяжении всей человеческой истории приводили к преступлениям.
– А наркоман?
– Чаще всего ему нужны деньги.
– А алкоголик, убивающий собутыльницу?
– Если отбросить убийство по неосторожности, причины все те же: приревновал к соседу или не получил денег на бутылку.
– Как все просто и в то же время сложно…
– Cui prodest! Поэтому я и интересовался личной жизнью Вероники, возможно, нам просто не хватает информации. И еще… В первую очередь мы ищем убийцу в близком кругу, в семье. Ты не поверишь, но большинство преступлений совершают те, с кем жертва была прекрасно знакома, а не случайные люди.
– Значит, в случае с пропавшими девочками ты в первую очередь изучил бы семью?
– Ты уже и этим решила заняться? Да, и полиция, как ты видела в документах, первым делом проверила семейные связи и проблемы. Не забывай, что в случаях пропажи девочек нет явных признаков преступления, а значит, возбуждено дело об исчезновении, а не об убийстве.
– Поэтому никто и не старается?
– Знаешь, Алессандра, расследование это… как кулинария!
– То есть? – засмеялась Саша.
– Вот ты делаешь салат, объединяешь разные продукты. Или что-то решила испечь. Собираешь блюдо из общепринятых ингредиентов, иногда импровизируешь и делаешь свой вариант. Что-то сочетается прекрасно, что-то не подходит. Но ты пробуешь, фантазируешь, в итоге все сочетается прекрасно, и рождается очень вкусное блюдо. Например, печенье. Пробуешь добавить корицу, но она не подходит к остальным ингредиентам. Тогда добавляешь миндаль – и все получается идеально! Так и мы, собираем результат из мелких деталей. Когда одна порой не сочетается с другой, мы пробуем и заменяем одну деталь другой. В конце концов вырисовывается стройная картина. И преступник пойман.
Саша задумалась, потом медленно кивнула, соглашаясь. И снова рассмеялась:
– Испеки мне убийцу!
– Примерно так! – рассмеялся в ответ Лука.
Они некоторое время посидели у старого фонтана, наблюдая за жизнью маленькой площади. В голове у девушки потихоньку начал складываться план действий, но посвящать в него комиссара она не собиралась, прекрасно представляя его реакцию.
16
Падре Сильвано ждал их после вечерней мессы. Когда Лука и Саша подошли к небольшому старому храму, народ уже расходился, невысокий полноватый священник средних лет разговаривал с пожилой и такой же кругленькой синьорой. При виде комиссара и девушки, поднимающихся по лестнице к храму, священник быстро распрощался с прихожанкой и поспешил им навстречу.
– Комиссар Дини? Синьора, – вежливо склонил он голову в сторону Саши.
– Просто Лука. Я здесь неофициально, семья убитой девушки попросила съездить на место ее гибели, поговорить с людьми, которые ее знали, мы здесь просто как друзья. Как вы знаете, расследование ведут карабинеры.
– А вы та самая русская аристократка, о которой рассказывала уважаемая графиня Розати? – улыбнулся падре Сильвано Саше. Глаза Луки округлились, и он состроил гримасу за спиной священника.
– Она о вас очень хорошо отзывалась и сетовала, что вы ее больше не навещаете.
– Обязательно навещу, – заторопилась Саша. – И я… ну, не совсем аристократка… Семья дедушки… А я так, седьмая вода на киселе.
Они удобно устроились на широкой скамье у стены храма.
– Что я могу вам рассказать, – задумался падре Сильвано. – Я не очень хорошо знал синьорину, мы встречались в доме графини Розати. Вероника еще плохо говорила по-итальянски и почти все время молчала. Она производила впечатление приятной и образованной девушки. Думаю, другую графиня и не пригласила бы.
– Падре, а почему графиня пригласила Веронику? – спросил Лука. – Зачем столько волокиты, проблем с приглашением девушки из далекой России?
– Думаю, тут дело в личной симпатии, – ответил падре Сильвано. – Графиня ди Розати почти не выходит из дома последние годы. Родственников, которые стали бы жить с ней, у нее нет. Та категория женщин, которые становятся сиделками, не смогла бы удовлетворить ее жажду общения. Наверняка вы сами видели ее горничную.
– Но среди так называемых «баданти», сиделок и прочих горничных, тем более из Восточной Европы, встречаются приличные люди с высшим образованием, многие говорят по-итальянски. У них есть все те качества, которые смогли бы понравиться графине.
– Вы не поняли, – мягко улыбнулся падре и пояснил: – У них нет главного, они в любом случае будут прислугой по найму. Я ни в коем случае не хочу их обидеть, но дело обстоит именно так. А графине хотелось бы иметь равного собеседника, пусть даже молодую девушку.
– Вы хотите сказать, что у Вероники было чувство собственного достоинства? – спросила Саша.
– Более чем, – ответил священник. – Вот вы, уважаемая синьорина, начали объяснять мне, что не считаете себя аристократкой. Вероника бы промолчала, приняла как должное.
