– А что случилось той ночью, вы видели тогда девушку? – это спросил уже Лука.
– Я рассказывал вашим коллегам… – священник задумался. – Вот вам опять пример, – он повернулся к Саше. – Девушка хотела не просто принять участие в церемонии, а быть равной в кругу высшего общества Спелло. Это было невозможно, но я с радостью нашел ей место среди женщин со свечами.
– Она была довольна?
– Во всяком случае, казалось, что она обрадовалась, поблагодарила. Я пригласил сестру Лавинию, которая помогает мне здесь, в храме, – это монахиня из монастыря бенедиктинок, – она все объяснила девушке и выдала одежду.
– Вероника обязательно должна была вернуть ее ночью?
– Можно было и утром, но даже если она решила сделать это после церемонии, я, честно говоря, не понял, зачем надо было идти ночью на кладбище.
– Может быть, она была не одна?
– Знаете, синьорина, в Спелло не принято ходить на свидания на кладбище. Да я и не слышал ничего о каком-либо ее amico di cuore
[3], в первую очередь об этом знала бы графиня.
– Что же она там делала?
– Единственное, что я могу предположить, – любовалась долиной.
Они поблагодарили священника и медленно пошли вниз по лестницам, к центральной площади.
– Вот об этом я, кстати, тоже думал, – внезапно нарушил молчание Лука.
– О чем?
– О том, что ты не откажешь себе в удовольствии прогуляться ночью на кладбище… А там достаточно монашке мимо проскользнуть, как синьорина Алессандра с громким воплем свалится с крепостной стены.
Они решили перекусить в местной энотеке, упомянутой во всех известных путеводителях. Вернее, перекусывал Лука, а Саша взяла бокал вина, после пирожных из Фолиньо она не могла и думать о еде.
Тут подоспел хозяин энотеки. Он поинтересовался, откуда прибыли гости, восхитился итальянским языком девушки из России и тут же выгрузил на стол множество журналов и буклетов, не только расхваливающих его заведение, но и рассказывающих о лучших умбрийских винах последних лет. Он принес им по бокалу красного вина, потом что-то более терпкое и сладкое. На пятом или шестом бокале Лука поблагодарил хозяина, скривил рот, получив счет, в который все выпитые или слегка отпитые ими бокалы были, естественно, включены. Расплатившись, вывел Сашу на свежий воздух.
Она глупо хихикала, изредка икала и спотыкалась на крутых лестницах Спелло. Лука отнял ключи, которые она пару раз уронила на мостовую, отпер дубовые двери в вестибюль, потом в квартиру и, выгрузив девушку на кровать и проверив, хорошо ли захлопнулась дверь, отправился к себе в отель.
17
Саша проснулась рано от сильной головной боли. Во рту все пересохло, болел желудок, страшно хотелось пить. Голова же просто раскалывалась. При мысли о том, сколько вина разного вида и градуса она вчера продегустировала, Саша застонала.
«Попробуйте теперь вот это! Ну? Что скажете? Особенное, правда? – вспомнила Саша вчерашний вечер и услужливого хозяина энотеки. – Боже, да я теперь месяц спиртное в рот не возьму», – подумала она.
Контрастный душ и бокал сока из холодильника придали бодрости, и девушка уже в сносном самочувствии собралась на завтрак. Готовить дома снова не пришлось, ведь она намеревалась позавтракать с Лукой.
– А, русская принцесса, – радостно приветствовал ее Лука. – Как головка? Не болит? Ах, болит? Говорят, русские легко водку пьют. А тут хорошее умбрийское вино не пошло.
– Лучше бы я пила водку, – пробурчала Саша. – Такого похмелья, как с вашей перемешанной бормотухи, точно бы не было.
Они позавтракали и, как и договаривались, отправились в Перуджу.
В этот раз дорога была длиннее.
Утренние поля в долине
Выехав из-за стен Спелло, Лука не стал поворачивать на трассу, а проехал вдоль стен города на горе, потом мимо небольших домиков, разбросанных по улице, и выехал к старинному парку с мраморными скульптурами и видневшейся в глубине живописной вилле в стиле загородных дворцов Палладио. Он ехал, не торопясь, и Саша успела заметить радугу, игравшую в струях воды, орошающих парковые лужайки.
«Надо будет сюда обязательно зайти», – подумала девушка. Вилла показалась ей невообразимо прекрасной.
А потом, когда два розовых города Умбрии оказались на одном расстоянии, живописно устроившись в предгорьях Суббазио, за стеклом машины разлились ярко-фиолетовые лавандовые поля. Зрелище оказалось настолько неожиданным, что Саша даже ахнула. Довольный произведенным эффектом, комиссар повернул влево, не доезжая до Ассизи, и они выехали на трассу.
– Это так, отдельные кусты и всякие прочие цветочки, основное цветение в июле.
– Просто нереально! Лаванда в Умбрии?
– Конечно, тут и производство есть. Чего они только из лаванды не делают, от игрушек в лавандовых цветах до всяческих сувениров, мыла, парфюма и прочего. И фотосессии проводятся. В июле здесь прекрасно!
– Надо же, жаль, что мало кто об этом знает. Ведь любителям Италии и лаванды одновременно не придется изменять Апеннинам с Провансом, все под рукой!
За окном замелькали поля, фермы и густые леса, и снова показалось, что никакой столицы здесь не может быть и в помине. Но не прошло и двух минут, как впереди появилась Перуджа – сплав терракотовых крыш и сумрачных средневековых переулков, монорельсовых вагонов метро над городом, современных многоэтажных зданий и сельских маленьких домиков с каминными трубами и садами. И снова на всех уровнях то подъемы, то спуски, многочисленные лестницы, без которых, наверное, не обходится ни один город в этой гористой итальянской провинции.
* * *
Жандармерия находилась вне средневекового центра Перуджи, и уже вскоре они свернули на одну из запруженных машинами улиц, опоясывающих центр на холме.
Лука еще в пути набрал номер Серджио, и лейтенант карабинеров встретил их у входа.
Объятия были еще крепче и теплее, чем в полицейском участке Фолиньо. Еще дольше не умолкали воспоминания, взаимные приветы родителям, всем общим знакомым, и Сашу неприятно кольнуло прозвучавшее имя бывшей девушки Луки. До этого момента она и не подозревала о ее существовании, хотя странно было бы, не имей комиссар серьезных отношений в прошлом. Или в настоящем? Она ведь ничего на самом деле не знает о его жизни. Настроение сразу испортилось. «Похоже, я ревную», – разозлилась Саша.
