А еще он побрился. В пути его борода была темнее, чем золотисто-рыжие, выгоревшие на солнце локоны. Теперь же его лицо выглядит свежим и гладким. Его улыбку невозможно не заметить.
– Что на тебе надето? – спрашивает он, едва сдерживая смех. Я смотрю вниз и чувствую, как мой желудок переворачивается.
Совсем забыла, что все еще в этом отвратительном платье.
– Клянусь, я бы предпочла что-нибудь другое. – Прямо сейчас, честно говоря, я хотела бы вернуться в свою грязную дорожную одежду, чем оставаться в этом платье.
Но, к счастью, Келлин больше ни слова об этом не говорит.
– Не может быть, чтобы ты уже закончила мое оружие, – замечает он.
– Нет, не закончила.
Он кивает, задумчиво выпятив губы.
– Не хочешь выпить?
Я никогда раньше не увлекалась алкоголем, но…
– Конечно.
Он направляется к одному из столов, который оказывается свободным. Бегло осматривая комнату, я даже не заметила, что он сидел там. Келлин выдвигает стул, видимо, чтобы сесть, но выжидающе смотрит на меня.
Что происходит?
Он же не для меня…
Прежде чем успеваю закончить мысль, я уже сижу на стуле.
Наемник вежлив и учтив. Как будто мы планировали встретиться. Словно он попросил меня куда-нибудь сходить.
«Я должна что-то сказать», – думаю я, как только он занимает свое место. Это я пришла к нему. Он будет ожидать, что я начну разговор. Почему это так трудно?
Жалкая.
Жалкая.
Жалкая.
– Ты познакомилась со своей семьей? – спрашивает он.
Справившись с удивлением, я отвечаю:
– Да.
– И?
– Не думаю, что они мне нравятся.
– Жаль это слышать.
– Проблема в том, что Темра их любит.
– Ах.
Передо мной ставят стакан. Я даже не заметила, как Келлин заказал что-то. Служанка одаривает наемника совершенно неуместной улыбкой и уходит, покачивая бедрами.
Я смотрю на стакан, радуясь, что теперь мне есть чем занять руки.
Я веду себя эгоистично? Неужели я делаю все только для себя? Неужели я настолько жалкая, что не знаю, как быть счастливой, когда передо мной что-то хорошее?
– Ты, наверное, удивляешься, почему я здесь.
Сделав глоток, Келлин смотрит в свой стакан.
– Не совсем.
– Что ты имеешь в виду?
– У тебя нет для меня работы, и ты не закончила ту, которую я тебе дал. Значит, ты здесь, чтобы что-то обсудить.
О Богини! Так и есть. Я имею в виду, что мне действительно есть что с ним обсудить, но я еще даже не заговорила об этом. Сейчас я и правда общаюсь.
Не думай об этом слишком много. Просто продолжай говорить.
– Наш новый дом не внушает чувства безопасности, – говорю я. – Мне нужно было выбраться. Я никого не знаю в этом городе.
И знать не хочу.
– Но ты знаешь меня. Так что я был твоим единственным вариантом.
Наклоняю стакан, чтобы заглянуть в его темное содержимое.
– Я могла бы запереться в своей комнате.
– Или завести светскую беседу с ученым. Или он принял сторону твоей сестры?
– Сторону моей сестры?
– Вы ведь поссорились, верно? Зачем бы тебе тогда быть здесь, когда ты можешь спрятаться за юбками сестры?
Я так потрясена его словами, что едва не роняю свой стакан.
– Прошу прощения?
Келлин потирает пальцем лоб.
– Это прозвучало не очень. Я просто имел в виду, что ты привязана к ней. Ты не можешь начать предложение, не посмотрев на нее.
Я удивленно поднимаю брови.
– Я не говорил, что это плохо. Только то, что ты ужасно зависишь от нее, и, может быть, тебе полезно время от времени выбираться куда-нибудь самой. Я пытаюсь сказать, что рад, что ты пришла ко мне.
Даже не могу осознать смысл этих слов. Должна ли я притвориться, что пью из этого стакана, хотя на самом деле не собираюсь пить?
– Не люблю выходить из дома, – говорю я.
– Знаю.
– Ненавижу большинство людей.
– Знаю.
– Я даже не пью.
Он ухмыляется.
– Я так и предполагал. Тебе просто нравится держать что-то в руках, верно?
При этих словах я встречаюсь с ним взглядом. Как он мог понять обо мне так много?
Он считает тебя красавицей.
Мои щеки краснеют. Весь этот разговор унизителен. Если я убегу, последует ли он за мной?
– Что только что произошло? – спрашивает он.
– Что?
– Какое-то время ты была в порядке, а теперь, похоже, готова сбежать. Я сделал что-то не так?
– Нет. Дело во мне. Дело всегда во мне. Я не умею разговаривать.
– Ты прекрасно справляешься.
Очень мило с его стороны, но я почти уверена, что он лжет, чтобы успокоить меня.
В ответ на мое молчание он спрашивает:
– Ты когда-нибудь расскажешь, что этот палаш сказал тебе обо мне?
Я смотрю на деревянную поверхность стола, медленно вращая стакан.
– Нет.
– Да ладно тебе. Как ты можешь не открыть мне мою собственную тайну?
– Это слишком унизительно, – шепчу я.
Он стискивает зубы.
– В прошлом я совершал поступки, которыми не горжусь. Я хочу знать, о каком именно из них рассказал тебе меч.
При этих словах я немедленно поясняю:
– Я не имела в виду унизительно для тебя! Унизительно для меня!
Он заметно расслабляется, понимая, что происходит.
– Я нахожу тебя привлекательной.
Моя грудь сжимается, и я невольно задерживаю дыхание.
– Я нахожу восхитительным, когда ты заикаешься. Мне нравится, что ты не открываешься людям. Это своего рода вызов, когда мне наконец удается заставить тебя доверять мне. У тебя идеальный рост. Мне едва приходится наклоняться, чтобы быть на одном уровне с тобой. Когда ты заламываешь руки, мне хочется взять их в свои и…
– Прекрати, пожалуйста! – шиплю я сквозь зубы так громко, как только осмеливаюсь.
– Меч сказал тебе что-то из этого?
– И еще немного сверху! – добавляю я.
Не могу смотреть на него. Неужели он не понимает, как мне неудобно? Его забавляет моя растерянность? Было ли это его целью?
