Я хочу кое-что сказать. Может быть, извиниться за то, что не рассказала ему о Киморе? Но я все еще злюсь на него, и беседа точно получится неприятной.
Но разве молчание не хуже?
Он удивляет меня, заговорив первым.
– Я не хочу оставлять все как есть.
– Я тоже, – отвечаю я. Потом выпаливаю: – Прости, что не рассказала тебе о военачальнице. Ты имел право знать.
– Имел. – Его голос становится невероятно мягким.
– Я не хотела подвергать тебя опасности. Думала только о своей сестре. Мне нужно было защитить ее. Следовало подумать, кому еще я могу навредить, позволяя помочь нам. Мне очень жаль. Я не держу на тебя зла за то, что ты собираешься уйти.
После паузы он говорит:
– Мне жаль о том, что случилось с твоей сестрой. О том, что произошло в Терсе. Если я не могу все исправить, то, возможно, могу как-то улучшить положение дел?
Я поворачиваюсь к нему. Солнце садится, и я едва могу разглядеть выражение его лица.
Но оно такое искреннее, такое открытое, что у меня перехватывает дыхание.
– Почему тебя это волнует? – спрашиваю я. – Ты же собираешься уйти. Мы никогда больше не увидимся. Так почему это имеет для тебя значение?
– Станет ли лучше, если я останусь? Ты хочешь, чтобы я остался?
Почему мне кажется, что в этом вопросе есть скрытый смысл?
– Ты останешься, если я попрошу? – я правда хочу знать.
Он молчит, но смотрит мне в глаза. Все мои инстинкты умоляют меня отвернуться, но я заставляю себя твердо выдержать его взгляд. Не только для того, чтобы доказать себе, что могу это сделать, но и потому, что мне нужно показать, насколько серьезно я настроена.
– Если бы речь шла только о нас, тогда да, я бы остался.
– Но это не так, – говорю я. Есть еще Темра и Петрик. Какое это имеет значение? Что он имеет в виду?
– Но это не так, – повторяет он.
Я ничего не говорю, но Келлин приближается.
– Помнишь, как я рассказывал о своей семье? – говорит он. Я киваю.
– Это о них я должен позаботиться.
Ох. О, конечно. Я тоже принимаю каждое решение, думая о Темре. Из-за того, что я сделала палаш, она теперь в опасности. Если Келлин поможет нам, его семья окажется под угрозой. Наверняка Кимора попытается использовать их, чтобы шантажировать его.
– Понимаю, – говорю я.
Келлин поднимает руку, проводит пальцем по пряди волос у моего лица. Кажется, я перестаю дышать. Когда его палец добирается до конца моих почти доходящих до плеч волос, он нежно дергает прядь.
– Могу ли я заехать, если в будущем буду проезжать через столицу Лисады?
Я не могу подобрать слов. Думаю, именно поэтому я вынуждена спросить:
– Зачем?
– Чтобы увидеть тебя, – просто говорит он, убирая руку.
– Зачем? – спрашиваю я снова, потому что не могу вспомнить других слов. От беспокойства по моей коже бегут мурашки. Хочу, чтобы это прошло. Хочу поговорить с Келлином. По крайней мере, мне так кажется.
– Потому что ты мне нравишься, и я хочу увидеть тебя снова.
Я невесело смеюсь.
– Не может быть, чтобы я тебе нравилась. Я едва могу говорить рядом с тобой. Я очень неловкая, притом не люблю людей.
– Ты прекрасно говоришь, когда злишься или когда тебе удается удержаться от излишних волнений. Ты вовсе не неловкая. Только ты считаешь себя таковой. Что же касается неприязни к людям, то это нормально. Я тоже не очень их люблю. Может, мы могли бы не любить людей вместе.
Его слова нелепы, и я не могу с ними согласиться. Я хочу, но слишком боюсь. И Темра. Мне приходится напомнить себе, что он едва не стоил мне Темры.
Так ведь?
Да, он колебался.
«Возможно ли, что ты слишком остро реагируешь? – слова Темры всплывают в моей голове. – Просто хочу убедиться, что ты не ищешь оправданий для того, чтобы оттолкнуть его».
Как я могу слишком остро реагировать? Петрик тоже злился на Келлина за нерешительность!
Но Петрику Темра нравится, поэтому он точно слишком остро реагирует. И он всегда указывает на ошибки Келлина.
Возможно, наемник колебался столько, сколько было необходимо, чтобы обдумать ситуацию.
– А если я тебе напишу? – спрашивает он, прерывая мои мысли. – Могли бы мы обмениваться письмами?
Письмами? Письма не пугают. Я могу обдумать все, что хочу сказать, прежде чем записать это.
Не надо беспокоиться о том, что он будет изучать выражение моего лица в поисках скрытого смысла.
– Хорошо, – говорю я, прежде чем успеваю передумать.
– Тогда я напишу тебе. – Он кивает, словно вполне удовлетворен тем, как закончился этот разговор.
– И я… Я попробую найти способ изготовить для тебя меч. Ты можешь забрать его в следующий раз, когда будешь проезжать через город. Темра доставит его тебе.
Похоже, он еле сдерживает улыбку.
– Спасибо.
* * *
Что касается столицы, то на территории принцессы Лисады она не такая большая, как я боялась.
На самом деле она выглядит ненамного больше Лирасу. Улицы не забиты людьми, как в Терсе. Я могу идти по дороге, ни на кого не натыкаясь. На южной окраине города я вижу недавно возведенный замок, где живет принцесса Лисада. В поле зрения это самое большое сооружение с розовыми флагами на верхушках башен.
Я могу жить здесь. Вот и прекрасно. Мне просто нужно место, которое я могла бы назвать своим. Место, где я буду чувствовать себя в безопасности, где меня никто не увидит. А пока сойдет и комната в гостинице.
Но сначала мы должны продать оружие, не привлекая к себе внимания. Мы находим ближайший ломбард и теперь вчетвером жмемся в переулке между зданием и соседним магазином.
– Все просто, – говорит Темра. – Я пойду и продам копье.
– Ты не можешь, – говорит Петрик, опережая меня. – Ни ты, ни твоя сестра не должны быть замечены рядом с магическим оружием. Любой из ее шпионов будет высматривать женщин с клинками Зивы.
– Согласен, – говорит Келлин. – Кимора уже знает, что мы ушли в этом направлении. Если ваши родственники не сказали, то внезапное исчезновение невидимых солдат уж точно ее насторожило. В городе вполне могут быть люди, разыскивающие вас.
– Это мое оружие, – говорю я, не обращая на них внимания. – У меня лучше остальных получится продать его и получить при этом выгодную сумму. – Будет неудобно. Я ненавижу переговоры, но продажа этого копья обеспечит нас на несколько месяцев. Ради нас я смогу это сделать.
– Если я не должна рисковать, продавая его, то и ты не должна, – решительно говорит Темра.
